в тебе, во мне и в ней. Свет. Он живет в твоем сердце, он хочет проснуться. Всю свою жизнь ты спал и жил как все. Мы пришли, чтобы разбудить твое сердце. Оно проснется и заговорит на языке Света. И ты станешь счастливым. И поймешь, кто ты и для чего пришел в этот мир. Сердце твое жаждет пробуждения. Но разум боится этого и мешает сердцу. Прошлая бессмысленная жизнь не отпускает тебя. Она хочет, чтобы ты по-прежнему спал, а сердце спало вместе с тобой. Она висит на сердце, как мешок с камнями. Сбрось ее. Доверься нам. И сердце твое проснется.
Я замолчал.
Дерибас переглянулся с сидящими. Подмигнул им:
– Вот такие пироги! Я скоро проснусь, товарищи коммунисты.
Партийцы рассмеялись. Чекисты сердито глядели на меня. Но наш магнит работал: Фер сильно помогала мне. Сердце Дерибаса затрепетало. Но он боролся до последнего: смертельно побледнев, продолжал шутить:
– И как же вы его разбудите? Пулей?
– Нет. Ледяным молотом. Мы сделаем его изо Льда, посланного на землю, чтобы разбудить наше братство. Это Лед Вечной Гармонии, Лед, который создали мы с тобой, когда были лучами Света. Мы совершили Великую Ошибку и попали в ловушку. Лед вернулся к нам, чтобы спасти нас. Чтобы мы снова стали Светом, чтобы исчезла навсегда эта уродливая планета. Ледяной молот ударит тебе в грудь. И сердце назовет твое истинное имя.
Он слушал, оцепенев. Его нервы были на пределе. Мы почувствовали его сердце, как загнанного в угол зверька.
– М-да… – Дерибас разжал побледневшие губы, неловко усмехнулся. – И вот таких психов у нас, в Сибири… это самое… таперича много, очень много…
У него уже не получалась шутка.
– Нет, нас очень мало, – произнесла Фер.
– Нас всего двадцать три тысячи. И ты – один из них, – добавил я.
Он яростно глянул на меня, рванул ворот гимнастерки и стал приподниматься. Рука его тряслась, борода задрожала.
– Ты… ты… враг… – прошипел он.
Глаза его закатились, и он повалился в обморок. Чекисты подхватили его. Партийцы вскочили.
– Устал… с сердцем плохо, – пробормотал один.
– Врач есть? – засуетился другой.
– Врач не нужен, – ответил я.
Партиец кивнул чекистам:
– Убрать этих…
И нас увели в наше купе. Но ненадолго. Через час меня снова повели к Дерибасу. Он лежал на диване у себя в просторном купе. Рядом сидели партийцы и чекист. Окно открыли, ветер трепал шторы. Громко стучали колеса. Дерибас был бледен. Он сделал знак мне. Я сел.
– Выйдите-ка, я с ним поговорю… – произнес Дерибас.
– Терентий Дмитрич, тебе отдохнуть бы надо, – возразил партиец.
– Выйди, выйди, Петр…
Они вышли. Я остался сидеть. Дерибас долго смотрел на меня. Но уже без страха и ярости.
– Ты знал моего деда? – наконец спросил он.
– Нет, – ответил я.
– А кто тебе сказал про лед?
– Лед.
