в кулак все силы подвластных князей, а вышло по иному – во Владимире скопились смерды с деревень вокруг Суздаля, тысяча из Стародуба, полтысячи булгар из Нижнего Новгорода, Святослав привёл из Юрьева– Польского и Переяславльщины около шести тысяч, а вот сыновья Константина обособились, собрали со своих княжеств до десяти тысяч воинов в Ярославе и уходить в Волги не торопились. Брат Иван большую часть ополчения оставил в Стародубе, а Ярослав, вообще, гонцов не слушает, нашёл время разыгрывать гордыню!
Юрий знал, что при усердии, Ярослав мог собрать с Новгородских земель до двадцати тысяч воинов. Конечно, для обороны западных границ он отбрасывал тысяч пять– шесть, значит, оставалось пятнадцать. Они были нужны позарез.
Воеводы Юрия говорили, что суздальских полков можно собрать до сорока тысяч. С такими силами с татарами воевать по силам. Но не выходит. Зимой пришли, проклятые, зимой. Не успел Юрий наладить связь с Ростиславом Смоленским, Даниилом Волынским и Михаилом Киевским. Словно предвидели, что быстрота удара поможет избежать объединения дружин великих княжеств. По словам прибежавших воинов, татары осаждали Коломну и двигались к Москве. Да что говорить о договоре с другими княжествами, коли свои князья не ведают, что творят, не усиливают друг друга, стягивая дружины в кулак, а дробят и без того малое.
Юрий много времени проводил за городом, на Клязьме, высматривая среди выбредающих из леса воинов сыновей. Наконец, узнал в одном всаднике Всеволода. К нему навстречу, через реку, полетел возок. Княжича сняли с лошади – он уже не мог шевелиться, в конец обмороженный, уложили в сани, укутав волчьей шубой.
Княгиня Агафья, увидев раскрасневшегося от жара, больного Всеволода, среди подушек, в душной княжеской светлице, упала на пол, целовала горячие руки сына, плакала в голос. Юрий смотрел с состраданьем.
Всеволода два дня отпаривали, пока он не пошёл на поправку. У всех отлегло – выживет.
Юрий собрал княжеский совет. Жирослав доложил – Всеволод «вывел» из-под Коломны около шести тысяч больных, обессиленных людей, которых надо ещё лечить, чтобы они опять стали воинами.
Потом примчался гонец от Владимира. Это был удар – он остался в Москве на верную гибель. И тут же повалили толпы селян – татарская махина ползёт по Клязьме, выжигая деревни.
Юрий не решился сказать жене о падении Москвы, лучше, если она узнает о гибели младшего сына, как можно позже, а что Владимир погиб, сомнений не было – не в его характере было прятаться за спины других.
Юрий не знал, что делать – остаться у своей столицы, торопя приход Константиновичей, или, бросив город, вывезя семью в укромное место, самому идти на соединение с племянниками? Он часы проводил на стенах, наблюдая за лихорадочным приготовлением города к обороне, и в душе всё протестовало – разве он может бросить своих людей на гибель? Если придётся уходить, семью он оставит в городе, вместе со свежими силами, с собой уведёт только больных, которые успеют оправиться в дороге и усилят волжское
