родственными чувствами, а поруганная честь требовала отмщения: подлый соблазнитель был нанизан на шпагу. Луизе тем временем удалось укрыться в близлежащем монастыре. Взбешенный муж быстро выковырял ее из-за монастырских стен и передал трибуналу, составленному из местных знатных господ. На судилище неверную жену ждал неприятный сюрприз в «лице» трупа бездыханного любовника, которого еще не успели предать земле. Оба прелюбодея были приговорены к казни путем отрубания голов. Труп Марселена был обезглавлен без промедления, однако с умерщвлением жены Антонен де Грамон решил повременить, опасаясь возмездия со стороны тестя, гасконского губернатора и влиятельного придворного.
Роклор не стал медлить: он побежал жаловаться королеве Марии Медичи, что привело к появлению обращенного к Грамону высочайшего повеления «не посягать на жизнь супруги». Повеление, доставленное советником Гургю, вызвало у Грамона приступ гнева. Он отбыл в Париж, оставив провинившуюся под присмотром своей матери – прославленной Дианы д'Андуэн по прозвищу Корисанда, первой пассии Генриха IV еще в бытность того королем Наварры. То была суровая и гордая особа, оказывавшая мужественное сопротивление бегу времени. Невестку она презирала. Неизвестно, подговаривал ли сын мать или все случилось без его ведома, но 9 ноября молодую женщину предали земле. Корисанда отказала ей в праве покоиться в фамильном склепе Грамонов.
– Говорят, – закончила свой волнующий рассказ Мадемуазель, – будто несчастную швырнули в подземную тюрьму и оставили умирать с переломанными костями. Лично я никогда не принимала приглашений наведаться в Бидаш и вам не советую.
– Какая ужасная история! – пробормотала ошеломленная Сильви. – А как же сын?
– Сын почти не знал свою мать. С младенчества он жил у Корисанды в Ажетмо. Так что, если узнаете о смерти герцогини, спасайтесь со всех ног!
Сильви уже не слушала принцессу. Взгляд ее был прикован к королевскому столу, за которым Франсуа наполнял вином кубок Людовика XIV. Проследив ее взгляд, Мадемуазель сказала со вздохом:
– Вот еще один мужчина, питающий к вам любовь… Не понимаю, почему бы вам не стать его женой?
Это высказывание нисколько не удивило Сильви. Принцесса давно дружила с Франсуа, была его сообщницей во время Фронды и скорее всего знала обо всех его помыслах. Не поворачивая головы, Сильви ответила:
– Много лет это было моей несбыточной мечтой. Теперь она еще более несбыточна.
– Все из-за того злополучного выпада шпагой? Что ж, в те времена все мы были немного не в своем уме. С каким воодушевлением мы клеймили друг друга в семейном кругу, с каким наслаждением разоблачали кто «мазаринистов», кто «антимазаринистов»! Да, Бофор был ярым дуэлянтом, но не задирой. Думаю, потому сестра и простила ему гибель Немура. Вот и вам следовало бы его простить…
– Право прощать принадлежит моему сыну. Но пускай сперва повзрослеет. Время летит быстро! Скоро он начнет понимать, что к чему, и, если решит простить, у меня больше не останется причин сохранять непреклонность.
