приезду отца с матерью. На вопросы он спокойно ответил, что упал с коня. Дьёрдь поверил, даже присматриваться не стал: разве печаль для мужчины – несколько царапин? А вот Анна задумалась. Следы от плети трудно спутать с ушибами и ссадинами.
Мать давно замечала: между старшими детьми что-то происходит. Что-то недоброе. Слишком тяжелым взглядом смотрел Иштван на Эржебету, слишком старательно не замечала Эржебета Иштвана.
Анна гнала от себя дурные мысли. Но все чаще они возвращались. Преступная любовь между близкими родственниками не была редкостью в династии Батори. Разве ее кузен Габор Батори-Шомльо, король Трансильвании, не живет с родной сестрой, как с женою? Разве не родила она ему двоих детей? И разве не больны те дети…
Но Иштван не король, ему такой грех не простится. И глаза его безумны. Анна перехватывала взгляды сына и все больше опасалась за дочь. Она знала, чем занимался Иштван с девками. Не останавливала – пусть лучше дает выход злобе, чем копит в себе. Пусть утоляет страсть со служанками, тогда не тронет сестру. Да и не привыкли Батори волноваться о челяди. Что такое девки? Сорная трава. Рви пучками – новая повырастает.
Но теперь в глазах Иштвана больше не было больной страсти. В них читались ужас и ненависть. Что-то произошло между детьми, решила Анна. Неужели следы на лице и теле Иштвана – дело рук ее маленькой девочки?
Так или иначе, но пришло время вмешаться. Благо, Анна знала отличный способ справиться с трудностью. Она поговорила с Дьёрдем, написала несколько писем и стала ждать.
Замок Эчед, март 1571 года от Рождества Христова
В Эчед прибыл важный гость с многочисленной свитой. По этому поводу в замке пировали целый месяц. Рекою лилось ароматное вино, играли музыканты, гости и хозяева плясали до упаду. С ними веселился Иштван. Эржебету в пиршественные залы не пускали, слишком мала. Да она и не стремилась туда, пьяные люди казались ей неприятными, сбивчивые разговоры глупыми, а танцы – смешными.
Одним ясным утром, когда воздух был влажен, и чувствовалось в нем приближение весны, мать вошла к Эржебете. Следом за нею семенила череда служанок, которые на вытянутых руках несли дорогие наряды. Белоснежная шелковая рубаха, платье из тонкой светлой шерсти, расшитое золотыми нитями, атласная парта, усыпанная самоцветами – так одевают девушку, которая становится невестой. Только вот ей очень рано…
Анна осталась в комнате, с грустной улыбкой наблюдала, как наряжают и причесывают дочь. Эржебета молчала, лишь беззвучно шевелила губами.
Когда сборы были окончены, Анна взяла дочь за руку, повела в малый зал. Там за столом, уставленным снедью, сидели отец и широкоплечий мужчина с черной бородой. У гостя были темные колючие глаза, смуглая, как у цыгана, кожа и большой горбатый нос. Мужчина то и дело подносил ко рту чеканный кубок. В комнате стоял душный запах винных паров.
Увидев Эржебету, человек долго молчал, смотрел оценивающе. Молчали и Дьёрдь с Анной. Эржебете не понравился пронзительный взгляд гостя – так смотрят на товар, прикидывая, не порчен ли. Вместо того чтобы глядеть в пол, как полагалось
