пещеры выбрались крестьяне. Один… два… десять… и еще… и еще… Эржебета с ужасом смотрела на уродливые грязные лица, беззубые рты, раззявленные в крике, покрытые темными пятнами пота рубахи, топоры и вилы в огромных натруженных руках…
Увидев барышень, чернь зашлась яростным ором:
– Бей сук!
Злобный вопль хлыстом ударил по сердцу. Эржебета нырнула за дерево, прижалась лицом к шершавой коре, затаила дыхание, как будто это могло сделать ее невидимой.
– Скорее, птичка моя! Не уйти нам…
Эржебета вздрогнула: не заметила, как Илона подбежала, остановилась за спиной.
– Лезь! – служанка подхватила девочку подмышки, подсадила на дерево.
– А ты, Илона?
– Лезь! Сиди молча! Не смотри! – лихорадочным шепотом наставляла няня. – Молись, молись, птичка моя…
Эржебета ловко, как белка, вскарабкалась по стволу дуба, зацепилась за толстую нижнюю ветку, подтянулась, уселась верхом. Проследив за нею взглядом, Илона вышла обратно, на опушку – туда, где мужики, обезумевшие от неповиновения и крови, окружали старших барышень.
Отдышавшись мгновение, Эржебета дотянулась до следующей ветки и полезла выше, выше. Вскоре она скрылась в густой кроне, зелень платья слилась с листвой, надежно укрывая девочку от враждебных взглядов.
Эржебета уселась в развилке ветвей, руками и ногами обхватила ствол, и только тогда взглянула вниз.
Не зря, не зря Илона запрещала ей смотреть…
Каталину с Агатой окружила толпа крестьян. Сестры едва стояли на ногах от ужаса, прижались друг к другу, трепетали – два хрупких цветка в клубке червей. Верные Илона и Тимия своими телами загораживали барышень от озверевших рабов, да только разве то была защита?..
Кольцо сжималось все плотнее, со всех сторон раздавался злой ропот, грязные лица кривились гримасами жадности, ненависти, похоти…
– Стойте, стойте! – крикнула Илона, – Колош, Михал, куда напираете? Николау, тебе говорю, охолони! Или плетей давно не пробовали? Вернутся господа – торчать вашим головам на стене! Остановитесь, пока не поздно!
– Нашим головам и так уж не поздоровится! – захохотал огромный детина, поигрывая топором. – Семь бед, один ответ, а напоследок погуляем! Дави их, ребята!
– Не тронь барышень, Петру! Они вам ничего не сделали!
– Барское семя, гнилое, – осклабился мужик. – А ты умолкни уже!
Коротко замахнувшись, он опустил топор на голову Илоны, раскроил череп пополам. Уперся ногой в живот женщины, дернул на себя, выпрастывая лезвие. Серые и красные капли разлетелись веером, упали на лицо Агаты. За спинами девушек зверино завыла Тимия, когда в живот ее вонзились вилы.
– Издохни, ведьма! За сладкий кусок барам продалась…
– А мы сейчас попробуем, как сладок господский кусок! – сально ухмыльнулся Петру.
Он протянул огромную ручищу, дернул с волос Каталины расшитую жемчугами парту
