что? Золотая?
Я промолчал. Бармен Миша старательно делал вид, что червонец ему совершенно не интересен.
– Не хочешь, как хочешь… – я протянул руку к монете.
– Подождите.
Миша взял червонец, покрутил перед глазами. Кажется, даже понюхал. Взвесил в руке.
– Царский червонец. Настоящий?
– Фальшивый червонец из чистого золота? – усмехнулся я. – Это было бы забавно.
– Здесь не ломбард, – сказал бармен. Но я уже видел, что он хочет эту монету.
– А я и не закладываю. Продаю.
– Что ж… Могу предложить пять тысяч. И вы не платите за коньяк. Да, и можете здесь покурить.
– Ну ты, Миша, оборзел, – возмутилась Ярослава. – Совесть есть? Такой сейчас двадцать пять штук стоит, не меньше!
– Так я не против, – сказал Миша. – Продавайте за двадцать пять. Кому-нибудь другому. Какие проблемы?
– Двадцать две, – сказал я. – И мы не платим за коньяк. И покурим.
Ярослава с явным интересом прислушивалась к нашему разговору.
– Восемь, – сказал бармен.
Да, это, действительно, Княжеч. Узнаю.
– Двадцать. Грешно наживаться на земляках, Миша.
– Так платите рублями, и все останутся довольны.
– Я и плачу, – засмеялся я. – Видишь надпись? «Десять рублей».
– Ладно, – хмыкнул он. – Только потому, что вы мне понравились. Пятнаха. На руки – двенадцать. И можете курить, – он достал из-под прилавка пепельницу. – Но штраф, если что, вам платить.
– Само собой.
– Ободрал, как липку, – сказала моя новая знакомая.
– А кому легко? – спросил бармен.
Монета словно по волшебству исчезла с прилавка, и на её месте появились другие деньги. Четыре бумажки. Две, красноватые, по пять тысяч рублей и две по тысяче, зеленоватые. Как можно небрежнее я сгрёб удивительные банкноты, спрятал их в бумажник, а бумажник – в карман.
– Если на руки двенадцать, то ты просто обязан налить нам ещё по пятьдесят. В счёт того, что мы уже уплатили, – сказала Ярослава.
Мне нравилось это «мы». Услышала, значит, когда я сказал: «И мы не платим за коньяк». И внутренне согласилась. Есть надежда, что на улице сегодня ночевать не придётся.
– Хм… – Миша сделал вид, что думает.
– Она права, – поддержал я девушку. – И себя не забудь. Нужно ведь спрыснуть столь удачную сделку.
– Спрыснуть сделку… Забавно. Никогда не слышал, чтобы так говорили. Только читал в старых книгах.
– А я люблю старые книги, – сказал я.
Бармен налил всем, мы выпили и закурили. Мы – это я и Ярослава, Миша оказался некурящим. К этому времени в кнайпе только мы втроём и остались, – те двое парней, с которыми поначалу сидела Ярослава, как-то незаметно исчезли. Бармен Миша вышел из-за стойки и направился к их столику – убрать посуду и забрать деньги.
– Проводишь меня? – шепнула Ярослава. – Ты, вроде, нормальный, без
