под диван.
– Погодите! – тут же воскликнула хулиганка, прерывая наскучивший ей мужской разговор. – Да погодите же! Хватит сидеть, давайте танцевать!
Юная особо соскочила со стула, слегка поклонилась кавалеру и протянула ему руку.
– Дамы приглашают кавалеров.
Игорь был в замешательстве. Появится перед генералом пусть даже в неформальной обстановке в одном ботинке было немыслимо. Однако он сумел быстро перебороть охватившее его смятение. Родители с детства прививали Игорю качество, которое французы называют contenance, что означает умение сохранять присутствие духа. Хотя в воздухе и в отношениях с командиром эскадрильи молодой человек часто бывал подвержен порывам страстей, приступам застенчивости и частенько совершал опрометчивые поступки, но внутренний стержень характера у него был отцовский. Приняв приглашение дамы, Нефёдов вышел с ней на середину комнаты и закружился в медленном танце. Скулов с недоумённым видом проводил взглядом его ногу в носке, но промолчал, только хмыкнув. Зато танцор неожиданно ощутил прилив наглости и сам пояснил, переходя вслед за музыкой к более страстному танго:
– У них в Аргентине так принято, что если мужчина приходит в дом невесты просить у родителей девушки её руки, то один ботинок он должен символически снять в знак того, что готов ради счастья любимой ходить в рубище и босиком.
Юная проказница с весёлым блеском в глазах наблюдавшая как её избранник выпутается из сложной ситуации, просияв, утвердительно кивнула головой, подтверждая его слова.
– Точно, дядя Жора! У них в Южной Америке так всё и происходит, а иначе, как девушка поймёт, что её кабальеро действительно хочет её, а не её наследство.
– Хм, прекрасный обычай, – поднял бокал с вином Скулов. – И всё‑таки надеюсь, что вы пока больше ничего снимать не станете…
После обеда Марина потащила Нефёдова к себе. В её комнате всё было устроено с авангардисткой смелостью: вместо массивных кресел – лёгкие городские «шезлонги» на раскоряченных ножках с простыми фанерными подлокотниками. Долой традиционные люстры! Вместо них свисающие цилиндры из разноцветного пластика.
Никакого монолитного шкафа! (для одежды и обуви юной хозяйки в квартире была предусмотрена специальная гардеробная комната). Зато в центре её личной «резиденции» «расположился» полупустой сквозной стеллаж с какими‑то загадочными фигурками из стекла, керамическим кувшином в восточном стиле и скульптурой из коряги, напоминающей диковинного спрута.
Здесь всё должно было символизировать индивидуальность и свободу. На стенах не традиционные пейзажи и натюрморты, а эстампы на фантастические сюжеты и странные авангардистские картины. По мнению Марины, такой творческий минимализм создавал особенное настроение молодости, лёгкости, полёта. Бывающие у неё в гостях молодые художники, чьи работы власти объявляли «дегенеративным искусством» обычно
