за собственную жизнь ещё была далека от завершения. Игорь чувствовал какое‑то движение вокруг себя. Ему удалось вытащить нож. Орудовать им Нефёдов мог только левой здоровой рукой, что оказалось не слишком удобно. Впрочем, в любом случае крокодилам его клинок не страшнее зубочистки. В такой ситуации гораздо предпочтительнее иметь наготове пистолет, но из‑за того, что полноценно функционировала только одна рука, пришлось сделать выбор в пользу ножа, необходимого сейчас в борьбе с опутавшими тело корнями.
На удачу Нефёдова его приводнение, а точнее «приболочивание» произошло всего в десяти‑пятнадцати метрах от берега. Задуй на высоте западный ветер и никаких шансов выбраться у него бы не осталось, ведь эти гнилые топи, буквально кишачие крокодилами и разными ядовитыми гадинами, простирались к западу на десятки километров.
Глава 21
Чтобы продраться сквозь густую тропическую растительность Игорь рубил ветки и лианы перед собой. Каждый шаг требовал напряжения, хотя после освобождения из болотного плена он не позволил себе и десятиминутного отдыха. Страх остаться одному в абсолютно чужом и враждебном мире гнал его вперёд, заставлял с остервенением маньяка махать ножом. Уже стало светать, когда Нефёдов заметил впереди белеющий купол парашюта, и возликовал. После пережитого в болоте кошмара, после всех мыслей, которые он успел передумать за эти часы одиночества, так хотелось встретить верного товарища. Игорь утроил свои усилия и очень быстро смог преодолеть отделяющее его от находки расстояние.
То, что лейтенант увидел, потрясло его. На ветках склонившихся над болотом небольших деревьев повис купол парашюта, стропы его в натяг уходили в грязную жижу у самого берега. По какой‑то причине утонувший лётчик не успел надуть свой спасательный жилет, да и стропы могли бы помочь ему выбраться, если бы что‑то не помешало несчастному начать борьбу за собственную жизнь.
Теперь стропы удерживали тело погибшего под самой поверхностью. Синяя рука утопленника со скрюченными пальцами торчала из трясины.
– Нет… не может быть… – прошептал потрясённый лейтенант и даже полез в карман комбинезона за аварийным фонариком. В луче яркого света часы на запястье покойника блеснули надписью «ракета» на циферблате.
Игорю легче было бы поверить в столь нелепую гибель штурмана или кого‑то ещё из членов команды ракетоносца, но только не хронического везунчика.
Вдруг Нефёдова осенило: «Возможно, Мячиков ещё жив! Просто он потерял сознание, ведь захлебнуться в закрытом гермошлеме нельзя: некоторое время в нём можно продолжать дышать даже под водой, как в водолазном скафандре».
Игорь бросился вытаскивать товарища с помощью строп. Но стоило из буро‑зелёного месива показаться голове Мячикова, как стало примерно понятно, что произошло с радистом. На Славике не оказалось прочного гермошлема – только кожаный шлемофон. Один глаз его оказался сильно повреждён,
