жизни горожан.
Рынок Момбасы является колониальным памятником и самым популярным местом в миллионном городе, а сразу за ним начинается лабиринт из узких улочек – это Старый город, где сохранились португальские постройки 400-летней давности и арабские дома сравнительно недавнего времени.
Если в новой Момбасе стояла удушающая, влажная жара, и от неё можно было спастись только в собственном номере, то в Старом городе гуляли сквозняки. Хорошо продуваемые улицы устроены по принципу тоннелей, где разгульный ветер просто выворачивал мой солнечный зонт наизнанку, а на самих перекрёстках почти сдувало с ног. К тому же в узких переулках практически всегда была тень, то с одной стороны, то с другой, воздух там не раскалялся, дышалось легко и свободно. Мудрость в этом была большая.
Рынок заполонял лабиринт улиц своими лавками и магазинчиками. Мои любимые кенийские манго с ярко-красными боками здесь предлагались в изобилии, они всегда были моей главной покупкой. Тут манго особое, оно огромное, почти на килограмм, очень нежной консистенции. Его полюбила с первого посещения Кении и всякий раз рада была прикупить себе несколько штук.
Здесь впервые попробовала сухие плоды баобаба в сахаре, их необычный вкус если не полюбился, то запомнился. Ведь вокруг Момбасы целые баобабовые леса, и люди умеют извлекать из этого пользу.
Баобабовый лес на побережье Индийского океана
Основное население Момбасы – мусульманское, это и не удивительно, всё побережье Восточной Африки исповедует ислам. Но женщины здесь носят хиджабы, что, впрочем, присуще Момбасе, другие регионы Кении таким чёрным женским костюмом не увлекаются. Интересным показалось то, что индусы являются немаловажной прослойкой населения. Они занимают многие ниши в сфере бизнеса, торговли, сервиса. По свободным дням индусы приходили к нам в бар при отеле, имея в друзьях нашего гостеприимного менеджера. Мужчины пили пиво и ром, наслаждаясь уединённым местом.
Был среди них пожилой человек, который всегда засыпал за столиком с недопитым виски и стаканом в руке. Он постепенно сползал со стула, запрокидывал голову и храпел. Кэт поднимала с полу его чалму, запихивала под голову диванную подушку и оставляла индуса в покое. При этом громко работал телевизор и играла музыка. Все, кто заходил, тишину не соблюдали, и я тревожно оглядывалась на спящего мужчину, но он был непоколебим. Никому и в голову не приходило выставить человека из заведения, но, если дотронуться до его стакана в руке, он мгновенно просыпался и начинал бузить, пытаясь выяснить отношения всё равно с кем. А если его не трогать, то спал долго, потом спокойно просыпался, забирал недопитое виски, чалму и тихо удалялся до следующего раза, не сказав ни слова. Он имел большую семью и просто не высыпался дома, а тихий бар был его отдушиной, где мог спать с удовольствием. По такой схеме жил много лет.
После того, как провела в Момбасе
