меня на руки и что-то спросил у великолепных, Олаф ответил за всех и тревожно рассматривал меня мрачным взглядом. Сквозь всхлипы и вздохи я уточнила:
– Я дышу… силы нет… этой энергии?
– Нет, ты разогнала всех.
И чего он такой мрачный? Амир жёстко произнёс слово и Олаф исчез. Остальные великолепные остались в спальне и встали вдоль стен.
– Они не придут… Амир… они не придут пока… только когда я их позову сама. Или ты сам захочешь с ними встретиться.
Я проговорилась, но Амир сделал вид, что не понял, через несколько секунд раздумий отпустил великолепных коротким приказом.
Купанием это назвать нельзя – Амир просто несколько раз окунул меня в воду, быстро достал и завернул в одеяло тем конвертом, из которого выбраться самостоятельно невозможно. Он не сказал ни слова с того момента, как исчезла энергия Собирателей. Только глаза темнели всё больше. Я сначала робко улыбалась ему, а потом решила, что не буду ничего говорить, не хочет разговаривать – и не надо. И в постели сразу отвернулась от него, зажмурила глаза и крепко сжала губы. Ещё немного и рыдания, настоящие рыдания обиды вырвутся из глубины души горными реками.
– Рина.
Глухой голос и мрачный тон не произвели на меня никакого эффекта, я только сильнее зажмурилась.
– Рина.
Я замотала головой и тонко застонала, чтобы не выпустить поток слёз.
– Что с тобой?
И он ещё спрашивает?! Как не может понять великий вождь, что я всё это сотворила только для того, чтобы обратить внимание Собирателей именно на него?! Что я буду говорить с ними только через него?!
– Рина, скажи… что с тобой?
– Ничего! Уходи!
– Рина…
– Уходи! Воюй со всем миром! Хоть тысячу лет! А я тут полежу… даже ждать тебя не буду.
Я выплеснула на него свою обиду и опять зажмурилась – не хочу ни видеть, ни слышать. Амир попытался погладить меня по голове, но я отвернулась и прошипела:
– Уходи.
– Рина…
– Молчи. Я тебе всё сказала, а ты можешь ничего не говорить. Ты вождь и Тёмный, ты не должен мне ничего говорить. Мужчина вообще ничего не должен говорить женщине…
Он закрыл мне рот губами, и я вынужденно замолчала, поцелуй всё-таки отвлекает от гневной речи. Амир не давал мне возможности продолжить, держал мои губы своими, а потом вообще закрыл рот своей ладонью. И я заплакала, слёзы катились и катились горячими капельками по щекам.
– Рина, я боюсь за тебя…
Я промычала гневное нечленораздельное слово.
– Собиратели неизвестные сущности… невероятные мутации человеческого организма. Их энергия отличается от всех возможных видов энергий. Никакие стены не могут остановить эту энергию. И никакая сила.
Ну, это я уже поняла, на себе почувствовала. Амир смотрел тёмной синевой и говорил жёстким тоном вождя. Мои слезки
