style="font-size:15px;"> – Нуихерсними, – снова, но уже многозначительно, протараторил Злобин, всем своим видом дистанционно показывая, что разговор закончен.
Суд был скорым. Славе дали шесть лет заключения в колонии. Судья, расфуфыренная тётка, Славкины доводы и не слушала. У неё, разведёнки, вечером было свидание с возлюбленным. Он работник системы – следователь. Надо успеть к парикмахеру сходить. Причёску, маникюр сделать, потом рожу накрасить. А то ведь он может своё кобелиное внимание на молодую секретаршу переключить. Вон как он засматривается на вырез в её платье, на томно вздымающиеся при дыхании груди. Да на длинные ножки, когда та идёт, покачивая телесами. Это ж надо так, все мужики – кобели.
«Блин, сколько раз ей говорила, что на работу надо ходить в закупоренном виде, ничего такого не выпячивая», – сердито думала судья о своём, наболевшем и злободневном.
Когда ей слушать доводы арестанта, не до него ей. Это всё рутина повседневной работы. А её личная жизнь важнее всего. Годы-то уходят, можно остаться одинокой и никому не нужной.
А Славкина мама Вера Ивановна в стареньком платье и чёрном платочке проплакала, затравленно сидя на лавочке на всех судебных заседаниях. Она, простая труженица, батрачившая всю свою жизнь на швейной фабрике, растила сына в одиночку, без мужа. Стойко перенося все лишения. Очень хотела, старалась, чтобы мальчик стал хорошим человеком. Он и был смелым, неравнодушным и справедливым. Иначе не сидел бы здесь на скамье подсудимых, вступившись за беззащитную девушку. Мама всё никак не могла понять, за что же судят сына.
«Так, как он, поступил бы любой настоящий мужик, – думала убитая горем простая русская женщина. – Как же так? Что же это такое?»
– Сыночек мой дорогой. Я буду ждать тебя. Я всегда с тобой, мой любимый, мой единственный, – плача, причитала мама, выслушивая суровый и по существу несправедливый и неправосудный приговор.
А зона строгая
Вот этап доставил нашего Вячеслава на железнодорожный вокзал города Тулун. Этот город, в 380 километрах от Иркутска, славился наличием многочисленных исправительно-трудовых колоний. Угрюмые охранники затолкали вновь прибывших в автозаки, и понеслась жизнь осуждённых ребят на новом месте, вдали от родных, вдали от друзей. Начальник колонии, пожилой полковник Федоренко, поприветствовал вновь прибывших после карантина зэков. Рассказал о распорядке в колонии, предостерёг от необдуманных и противоправных действий.
Зэков развели по баракам. Филипок попал в барак, или, его ещё называли, отряд, под номером двенадцать. Вот он переступил порог нового незнакомого мира. К нему тут же подбежал шустрый пацан из сидельцев и вкрадчиво, участливо спросил:
– Что, мать продашь или в задницу дашь?
– Мать не продаётся, жопа не даётся, – отчеканил в ответ Слава.
Он
