и отдельные строения, Калиб с уважением и восхищением посмотрел на майора-топографа, который стоял возле генерала и всем своим видом показывал тому неудовольствие собственной работой, сделанной наспех.
Здесь же стояла Мамедова Эмка, которая помогала своим переводом объясняться русским с дербентцами. Кузнецов часто останавливался, чтобы пояснить ей незнакомые военные термины. Эмка так же добросовестно переводила эти пояснения Калибу с Ахмедом, у которых то же иногда появлялись незнакомые ей слова из их терминологии, и они тоже вынуждены были останавливаться, чтобы разобраться, кто что под тем или иным словом понимает. Наконец через два часа такого обсуждения был намечен следующий план действий: во-первых, всё сражение должно завершиться окружением армии султана на дороге от Самурской переправы до Гюльгерычайского брода. Во-вторых, завтра Калиб выезжал с утра вместе с Кузнецовым на окончательную рекогносцировку местности и уточнение мест расположения засад. В третьих, никто больше из дербентцев не должен знать об их плане действий – надо исключить всякую утечку информации. «В основе любой победы лежит внезапность, особенно при двадцатикратном превосходстве противника в людях», – так сказал своим партнерам Кузнецов, чем продолжил рост уважения к себе со стороны Калиба.
В субботу, когда на рассвете, Кузнецов, двое офицеров и Калиб выехали на комендантской «Ниве» на реку Самур, Николай Седенко сменился в восемь утра с дежурства по охране форта. Он не пошёл отдыхать, а поплавал с полчаса в теплой морской воде, обсох, бегая по берегу вдоль взлётно-посадочной полосы, оделся и пошёл в Дербент, чтобы, встретившись с дядькой Русланом, узнать ошеломляющую новость: Нино выдавали замуж.
Дело в том, что ещё в среду, когда эмир выслушивал после завтрака доклады о жизни дворца и Дербента за время его отсутствия, он был весьма озадачен некоторыми деталями жизни во дворце русских заложников. Узнав о евнуховском позоре – не смогли справиться с женщиной – Ахмед приказал всыпать всем троим по двадцать пять палок.
Однако, подозрительно тесное по докладам Сардара общение заложников с Нино заставило его провести более тщательное расследование. Ахмед, выслушав евнухов, стражников, приказал доставить к нему мальчишку «боя», который действительно шпионил, как мог, за Седенками. Мальчишка, стоя на коленях, прогнувшись в поклоне и не смея поднять на хозяина глаз, стал повторять то, что уже рассказал Сардар. Когда же Ахмед стал задавать вопросы, касающиеся Нино, маленький негодяй понял, чего от него хочет эмир и стал, привирая, сыпать ту информацию, которую хотел услышать заподозривший что-то эмир. Сардар, стоящий как всегда рядом с Ахмедом, только покачал головой и подумал: «Далеко пойдет, щенок», – но вслух, разумеется, ничего не сказал.
Ахмед задумался, он поверил привравшему мальчишке, но не догадывался ещё, что действительность куда глубже фантазий угодливого маленького
