есть и опять спать. А дальше? Перед ним остановился автобус, распахнулись двери, никто не вышел. Автобус постоял в раздумье, и двери захлопнулись.
– Ну, ок – вскочил Артем. – Достаточно пока и этого плана: напиться, проспаться.
Еще один разговор
Дома Артем приступил к питию с вниманием и готовностью дойти до конца, с какой приступают к написанию годового отчета в последний день его сдачи.
Он перебирал подробности разговора с Таней: что он сказал, что она ответила. Когда бутылка ополовинилась, Артем заговорил вслух – с Таней, которая в его воображении несмотря на 6 часов утра все еще была полна сил, сочувствия и внимания к Артему. Они с Таней дошли до того момента, когда уже не он: «Зачем ты себя так? Может, тебе даже казалось, что ты любила его» – после его долгих объяснений, внятных и не очень, аккуратно и тактично спросила: «А ты… ты ее любил?». Артем задумался, налил еще:
– Понимаешь, Танюш, – начал он вслух, уставившись в пустое пространство.
И замолчал, потому что к длинному монологу вслух был не способен. Но Таня – его воображаемая Таня – все равно все слышала. Он молчал, уставившись в стенку, раскачиваясь на высоком табурете у кухонной стойки.
– Понимаешь…. Я…
Артем привык думать, что ее он ненавидел всегда. Когда они расстались, ему мерзко было вспоминать, как много и часто в течение семи лет соприкасались их тела. Но проблема в том, что ненавидеть ее он стал не сразу. И даже в своей ненависти все еще на что-то надеялся. На что? Он не понимал.
Когда же он начал ее ненавидеть? На второй, четвертый год? Когда он начал сознательно использовать власть своего тела над ее? Своего – молодого, гладкого и упругого. Когда ему впервые захотелось сделать ей больно? Не помнил. Казалось, для него и для нее тоже все было нормой, все было лишь любовной игрой. Холодной, расчетливой игрой. Вернее, так все представила она. Но Артем. Артем не играл. Он всерьез хотел унижать ее, хотел и делал ей больно. Бил с силой, с ненавистью. Когда по длинным волнам, проходящим по ее телу, он понимал, что она скоро достигнет оргазма, он отстранялся от нее, заставляя ползать на коленях с голым задом, умоляя его продолжить… Он мечтал, чтобы однажды она издохла прямо под ним. За эти часы или десятки минут его власти он дорого платил все оставшееся время – унижением ее власти над ним. После всего она умела моментально собраться, отстраниться:
– Спасибо, мой мальчик! Как всегда – хорош. Как всегда именно то, что мне нужно. Не зря я тогда подобрала тебя.
«Подобрала!» Отвратительно, мерзко, ужасно…
– Да, Танюш, это было ужасно, – Артем разлепил губы и вылил остатки из бутылки в стакан. Встал, подошел к окну. Девять утра, по тротуарам топают неуклюжие по лужам. Да, я правильно делаю, что пью в это утро.
Артем добавил вслух:
– Танюш, я не просто так пью. Мне нужно решить один очень важжжный вопрос. Вопрос такой: как я мог позволить сделать всего это со мною. Как я мог добровольно отдать этой старой жирной суке целых семь лет своей жизни?
Они
