мужские черты, – сказал он и улыбнулся, посмотрев на Дину. – Да… сегодняшний день – сплошное откровение для меня.
Дина повернулась к Константину Константиновичу и смотрела на его лицо. Ей вдруг показалось, что это смотрит не она, что её здесь нет, и что этот мужчина – совершенно не знакомый ей, посторонний мужчина – стоит рядом с неизвестной ей девушкой, а ей, Дине отчего-то очень хочется заплакать. Но это продлилось только миг. В следующее мгновенье она снова оказалась в своём теле, её ладони ощущали холод чугунных перил моста, а рядом стоял преподаватель, которому утром она сдавала экзамен, потом сидела с ним в кинотеатре и, следя за переживаниями героев, которых играли Нахапетов и Вертинская, всё равно постоянно ощущала его присутствие, а потом… потом танцевала с ним в кафе, и он был так близко, он обнимал её…
– И вы продолжаете меня интриговать… Вы ведёте себя так странно для женщины… для девушки вашего возраста. – Голос преподавателя снова выдал волнение. – Ведь вы признались мне в своих чувствах… А это не шутка, как я понимаю… Вам что, совсем не интересно, что я по этому поводу думаю?
Она снова отвернулась, опустила голову и смотрела на вздымающуюся у опоры моста волну – такую же медлительно-сонную, как сама река. Почувствовав, что может говорить без волнения, она повернула лицо к Константину Константиновичу и, глядя ему в глаза, заговорила:
– Конечно, мне интересно, что вы думаете… Только я не хочу вранья. Не хочу, чтобы вы ответили мне признанием из каких-либо соображений, кроме одного – кроме взаимного чувства. А его нет и быть не может… – Она опустила глаза, но потом снова посмотрела на преподавателя прямо, не отводя взгляда. – Ведь ваш роман с Риммой Яковлевой только что закончился её абортом… – Константин Константинович попытался что-то сказать, но Дина продолжила, не обращая внимания на его реакцию. – У вас не было времени разобраться в Ваших чувствах ко мне, потому что мои коленки, которые вы заметили сегодня утром – это ещё не вся я… и в коленки не влюбляются. Так что, лучше молчите. Если вы скажете сейчас, что влюблены в меня, всё кончится. Это будет означать только одно: что вы и в самом деле бабник, и вам любой ценой нужна очередная… очередная любовница.
Она снова отвернулась, глядя на чёрную в золотистых блёстках воду, и думала только об одном: как бы не расплакаться.
Константин Константинович очень осторожно взял Дину за руку. Рука была холодной и влажной от ночной росы. Не заметив сопротивления, он взял вторую руку и сжал в своих горячих ладонях, согревая. Дина не сопротивлялась, но не смотрела на него – она всё ещё боялась заплакать. Отчего – не знала и понять не могла.
– Хорошо, – сказал Константин Константинович, – я не буду ничего Вам говорить сейчас… Кроме одного: вы, кажется, замёрзли.
– Нет, я не замёрзла, – сказала Дина, – только руки.
Константин Константинович подышал в свои ладони, где пригрелись Динины пальцы.
– Спасибо. – Дина улыбнулась.
Они прошли мост и оказались у остановки трамвая.
– Вы уже домой? –
