него, чувствуют: скоро вернёт деревню и Арнингтон. Ох, хитрые лисицы!
– Надо же! Какая ты внимательная, – иронично заметил я, поняв, наконец, из-за чего весь сыр-бор. – И не подумал бы!
– Не удивили! – истеричный крик девчонки перешёл в рыдания. – Вы мужики никогда и не думаете! У вас одно на уме!
Слёзы так и катились по веснушчатым щекам Хани.
– Тише, тише, девочка моя, – я сочувственно обнял её и погладил по рыжим волосам. – Не переживай. Никто, кроме тебя, его не захапает!
Она утёрла ладошкой слёзы и неуверенно посмотрела на меня.
– Вы взаправду так считаете, милорд? Или чтобы меня утешить?
– Конечно, взаправду, – улыбнулся я. – Ты же у нас просто прелесть. Золотко! Ну, скажи, зачем Жоре другая?
– И я понять не могу. – Задумалась всерьёз Хани.
Дверь отворилась, и нам явился виновник торжества. Ох, как же он не вовремя. Ещё и сияет, будто отполированный самовар. Я махал ему рукой, указывая на дверь. Надеялся, он догадается выйти. Проклятье! Фонарь воспринял мои дёрганья как игру и помахал в ответ.
– Нет, вы видите, милорд? – печально вздохнула рыжая. – Довольный!
– Фил, Хани, нас к столу зовут, – промолвил Жора, не обратив внимания на тон девчонки. – Катрушечка свои знаменитые пирожки со всякой всячиной приготовила. Пойдёмте, пока не остыли.
– Вот и иди к своей Катрушечке и другим, пока они не остыли! Юбочник недоделанный! – Хани принялась швырять в барона всё, что под руку попадётся. – Чего застыл? Беги, охмуряй их! Кобелина!
– Эй, ты чего вздумала? – закричал Фонарь, прикрываясь стулом. – С ума, что ль, сошла, женщина?
Казалось, из ушей Хани повалит пар.
– Ах ты, нахал неотёсанный! Как ты меня назвал? Женщина?! Разве я старая? Да как ты вообще посмел свой поганый рот открыть?!
Она где-то раздобыла увесистую скалку. Я попытался оттащить агрессоршу от барона, но получил деревянным оружием по лбу.
– У-у-у! Беспредел! – взревел я, держась за ушибленное место.
Громадная шишка обеспечена, как пить дать. Хорошо ещё, что не в глаз попала.
– Извините, милорд, я не хотела! – кинулась ко мне Хани. – Нечаянно получилось! Это всё он виноват…
– Кто ударил, тот и виноват! – возразил Фонарь.
Они принялись спорить. Чувствуя, что назревает второй раунд, я вмешался:
– Всем соблюдать тишину – суд идёт!
Я отнял стул у Жоры и уселся.
Достали! Ходят вокруг да около, боятся шаг навстречу друг другу сделать. Пятиклассники хреновы! С той лишь разницей, что за косички не дёргают да кнопки не подкладывают.
– Так, боязливые мои, – я грозно зыркнул на притихших друзей, – значит так: я выхожу за пирожками, а вы вдвоём садитесь и разговаривайте! Чтобы как у взрослых людей, без истерик! Ты нравишься ей, а ты – ему! Информацию вы получили, так что вперёд и с песней. Ясно?
– Но, милорд…
Я
