курсе. Мне повезло, я учился в другое время и получил то, что хотел.
Начало
1973 год. Позади четыре с лишним года, проведенные в стенах родного училища. Мы с гордостью нацепили на офицерские кители золотые крылышки, в центре которых красовался олицетворяющий истребителей щит с перекрещенными мечами, символизирующими разящую силу – бомбардировщики. Летная нагрудная эмблема была настолько красива, что ее не преминули впоследствии перенять во всех родах войск и видах Вооруженных сил. И сейчас стилизованные под летчицкие значки классности специалистов стали носить все кто ни попадя: и моряки, и строители… Нелепица, да и только! Ну да бог с ним.
И вот уже мы, закоренелые «асы» в рамках курсантских стандартов, желторотыми птенцами попадаем в боевые полки «длинной авиации». И снова начинается учеба, накапливание опыта и навыков на уже знакомых для меня летающих машинах Ту-16. Настала романтическая пора офицерской жизни молодого летчика в период золотого расцвета советских ВВС, после их тяжелого разгрома, называемого хрущевским. Свою же принадлежность к дальней авиации я стал воспринимать как дар Божий и пронес это чувство через всю жизнь.
Эстония, куда я попал после распределения, потрясла нас настоящей западной культурой, обилием высококачественных товаров и разнообразных продуктов, ресторанными варьете и тихим порядком, который нередко нарушался скифским поведением славян. Но открытой враждебности я не встречал ни разу. Смешные казусы происходили. Однажды, после того как на параде 9 мая мы в красивой темно-синей форме советских ВВС торжественным маршем отчеканили шаг по Ратушной площади города, мимо нас медленно прошла аккуратненькая пожилая супружеская пара, и нам удалось услышать фразу, произнесенную с большим акцентом: «А СС ходил лучше».
Командиром экипажа в Тартуском тяжелом бомбардировочном полку у меня был лихой кудрявый холостяк, капитан по имени Александр. На борту самолета, при наличии властной руки, второй пилот может проявить себя только при прямом разрешении на это командира корабля. Так было и у меня: ничего не трогай, смотри и запоминай, не задавай лишних вопросов и вообще не лезь. Так я и жил: мастерски выпускал шасси и закрылки, творчески вел связь внутри боевого порядка без отступлений от требований инструкции и с любопытством впитывал в себя невиданные доселе картины боевой работы военных летчиков.
Полеты в то время были интенсивные и весьма разнообразные. Очень впечатляли завораживающие картины бомбометаний. Работа ночью из-под САБов – светящихся авиабомб – была почти праздничной. Висящие в небе под парашютами яркие многочисленные огни освещали землю, как днем, и штурман мог спокойно работать с оптическим прицелом. Эффект от взрыва фотобомб был еще сильнее – ослепительная вспышка распространялась по всему горизонту, высвечивая мельчайшие подробности наземной обстановки. Бомбили полками с больших и малых
