ребятам о том, что у меня почему-то не получается взлет. Мой однокашник Виктор Наймушин, в последующем летчик-испытатель, доходчиво и ясно поделился своим опытом: он начинал процесс подъема колеса на чуть большей скорости и плавнее обычного. Я последовал его совету, и все пришло в норму. Ценная подсказка товарища и коллеги, может быть, уберегла меня от аварии или еще более страшных последствий. Вот так, по крупинке, я собирал информацию в копилку своего летного опыта. Слушай других и запоминай полезное.
Нежданная помощь словом пришла и на очередных парашютных прыжках энтузиастов. Выход из самолета при десантировании всегда щекотал нервы и мешал нормально собраться. Серега Воронков, наш правый летчик, просто и четко разъяснил мне прописную истину: чтобы отвлечься от страха, нужно детализировать ситуацию – рассматривать ступеньку, на которую надо встать, проем двери и место, куда нужно положить руку перед покиданием самолета, и стараться не смотреть на землю. Я попробовал сделать так, как он порекомендовал мне, и все упростилось. Было хоть и волнующе, но не страшно.
Скоро я вместе со своими товарищами получил квалификацию военного летчика второго класса, и мы стали летать еще разнообразнее, на больших и малых высотах. В районе аэродрома и по маршрутам. Четырехчасовые полеты переносились очень тяжело. Сидеть в тесной кабине запеленатым ремнями и лямками, без возможности хоть как-то изменить позу, с пристегнутой на лицо маской, а если с инструктором на борту, то еще и в спасательном жилете, было совсем не весело.
В таком наряде – хоть на маскарад
Слегка скрашивали тяготы военно-воздушной жизни своеобразные бортпайки. Через два часа полета мы получали дополнительное питание, и не обычное, а в космических тубах. Такое было только в нашем полку. В других, насколько мне известно, это делалось через четыре часа изнурительной воздушной работы. В целлофановых пакетах предоставлялся набор определенных продуктов, а на сверхдальних самолетах Ту-95, в чем я впоследствии убедился лично, они были еще и сомнительного качества. Если бы экипаж не брал из дома продовольственную поддержку, то до родной полосы после продолжительного полета мог бы и не дотянуть.
Мы упорно набирали летную силу: летали отрядами-тройками и стояли в строю, что слева, что справа, как припаянные; выполняли полеты с двумя ракетами под плоскостями и с одной подвешенной под крылом, при этом взлет и посадка с разновесом представляли определенные трудности, и их преодоление добавляло нам уверенности в собственных силах. Мы бросали в широком высотном диапазоне разнообразные по назначению и калибру бомбы. Мой штурман, лейтенант Валера Тарасов, делал это как-то особенно бесстрашно и лихо. Однажды на полигоне Калиновка в Крыму при работе с предельно малых высот мы не успевали выйти на цель, и он дал команду на резкий отворот от нее с глубоким креном. Бомба была сброшена в развороте, пошла по дуге и попала точно в перекрестье.
