меня и на следующее утро подошел ко мне со словами:
– Джаксон, мне жаль видеть вас в таком положении; верно, вам очень не повезло, иначе вы бы никогда до этого не дошли. Доверьтесь мне и расскажите все, что с вами было. Мне, быть может, удастся по возвращении в Англию помочь вам; я был бы сердечно рад быть вам чем-нибудь полезным!
Ответ мой был весьма нелюбезен.
– М-р Генникер, – сказал я, – вам, по-видимому, посчастливилось в жизни, и потому вы можете себе позволить роскошь жалости и сострадания к тем, кому судьба не улыбнулась. Но в нашем обоюдном положении жалость является чем-то вроде торжества, а предложение помощи – чем-то вроде оскорбления. Я совершенно доволен своим положением, а если бы и желал изменить его, то, во всяком случае, не прибегнул бы к вашей помощи. Я честно зарабатываю свой хлеб. Желаю и вам того же. Кто знает! Обстоятельства наши еще могут измениться!
Сказав это, я повернулся и ушел с сердцем, напитанным горечью и злобой. С этой минуты он уже не заговаривал со мной и делал вид, что не замечает моего присутствия, но капитан стал еще строже относиться ко мне, и я, конечно, без всякого основания приписывал это влиянию твоего отца.
Мы подходили к мысу Горн, когда нас настиг ураган, налетевший с юго-востока, который, в конце концов, привел наш корабль к гибели. В течение нескольких дней мы боролись с ним, но судно наше было старое и начало давать течь, так что пришлось идти по ветру, что мы и делали в течение нескольких дней. Наконец, мы очутились среди этих островов, и, чтобы не натолкнуться на скалы, должны были опять идти против ветра.
Течь увеличивалась, и судно наше быстро залило водой. Нам пришлось покинуть его ночью, второпях, ничего не успев захватить с собою. Мы оставили на нем трех матросов, которые там погибли. С Божьей помощью удалось нам направить нашу лодку к отверстию в скалах, здесь, внизу, это было единственное место, где мы могли причалить. Теперь я остановлюсь и отдохну, так как мне еще много надо рассказать тебе.
– Хорошо, – сказал я, – а я тем временем пойду вниз и принесу вам ящик с вещами. Вы мне объясните их назначение.
Я ушел и вернулся с одеждой и бельем. Тут было восемь пар панталон, девять рубашек, две пары синих панталон и две куртки, несколько пар сапог и чулки. Джаксон ощупал их по очереди руками и объяснил мне их употребление.
– Отчего бы вам не надеть что-нибудь из этого? – сказал я.
– Если ты позволишь мне, я с удовольствием надену! – ответил он. – Дай мне парусиновую куртку и штаны!
Я подал ему эти вещи и пошел за остальными. Когда я вернулся, на нем уже было новое платье.
– Теперь я чувствую себя одетым по-христиански! – сказал он.
– По-христиански? – переспросил я. – Что это значит?
– Со временем я объясню тебе, – ответил он, – давно, давно я не чувствовал себя так хорошо. Что же ты еще принес?
– Вот, – сказал
