совершенно больными. Промучавшись несколько дней, они умерли. Этот случай очень взволновал нас и нарушил однообразное течение нашей жизни. Мы похоронили их под высоким утесом. Через три месяца исчез второй матрос; когда стали его искать, то нашли его одежду на скалистом берегу моря. Очевидно, он купался и утонул: он великолепно плавал, но, вероятно, увлекся и зашел слишком далеко, или же его схватила акула. Теперь нас осталось четверо – твой отец, капитан, подшкипер и я. Но ты, верно, устал, – прервал Джаксон свой рассказ, – я остановлюсь и когда-нибудь в другой раз доскажу тебе конец!
Я хотя и не устал, но, видя, что Джаксон сам утомлен, не возражал, и мы оба легли спать. Когда я читал библию, меня очень смущали цифры; я совсем не понимал, что они значат, т. е. не мог себе представить то количество, которое они выражали. Что значило, например, шестьдесят или семьдесят? Я спросил у Джаксона объяснения по этому поводу.
– Когда-нибудь я объясню тебе, – ответил он, – но так как я слеп, мне нужно иметь что-нибудь в руках, чтобы научить тебя считать.
Вспомнив, что я видел множество маленьких раковин на утесах, близ той лужицы, где мы купались, я набрал их, сколько мог, и принес их Джаксону. С помощью их он научил меня считать до тысячи, а затем приступил к сложению и вычитанию, которые дали мне некоторое понятие и об умножении, и делении. Это занятие было для меня новым источником наслаждения и забавляло меня в течение трех недель. Когда же мне показалось, что Джаксон научил меня всему, чему мог при его слепоте, я бросил раковины и начал мечтать о чем-нибудь новом. Я вспомнил, что никогда не заглядывал в книгу, которая все еще лежала на полке, и спросил у Джаксона, отчего он мне ее никогда не показывал.
– Возьми ее, – ответил он, – ты о ней не спрашивал, а я про нее забыл.
– Но раньше я несколько раз просил вас об этом и вы настойчиво требовали, чтобы я не открывал ее. Отчего?
– Я тебя тогда не любил и думал, что тебе доставит удовольствие разглядывать ее. Вот и вся причина. Она принадлежала тому бедняге, который утонул!
Я взял книгу – это была Естественная История Мавора, насколько я помню. Во всяком случае это была история животных и птиц с картинками и объяснениями. Удивление и восторг мои были неописуемы. Я никогда в жизни не видел картинок, не знал о существовании таковых. Я поворачивал страницу за страницей в состоянии какого-то опьянения, едва успевая разглядеть их.
Несколько часов подряд я переворачивал листы, не останавливаясь ни на одном из зверей в особенности, но, наконец, немного пришел в себя и начал рассматривать льва. Какой неистощимый источник удовольствия лежал передо мной! Я забросал Джаксона вопросами. Ему пришлось рассказать мне все, что он знал про страны, где водятся эти животные, и описать мне их нравы. Ландшафты, на которых изображены звери, рождали в голове моей новые мысли и впечатления. На одном из них была изображена пальма; я описал ее Джаксону и попросил его рассказать мне про нее. Было
