style="font-size:15px;"> – Честно?… Иногда хочется, Лёшенька, но… но я привыкла одна…
– Я тебя люблю, мам, – Алексей как в детстве уткнулся лицом в мамин живот и задышал. В запахе мамы было огромная нежность и какой-то безумной силы сексуальность. И это безумие обвораживало, одурманивало, и Лёша забылся…
…забылся настолько, что не осознавал, как ладонью водит по ноге мамы… Еще немного и… и он коснулся бы места, откуда он вышел…
Вдруг скайп стал подавать позывные. Алексей вздрогнул, отдернул руку и обернулся к монитору. На экране светилось «ЗВОНОК ОТ ПОЛЬЗОВАТЕЛЯ ТЕХПОДДЕРЖКА». Мама тоже открыла глаза. Захотелось рассмеяться. И они засмеялись…
– Я очень злилась на эту… Простите, Виктория, но в сердцах я называла её тогда сучкой. Я очень боялась за сына. Я понимала, он по уши влюблён. Вера не выходила в скайп несколько дней, и я решила не ходить на работу. Как бы он не сделал что с собой. Я обязана была быть рядом, и оградить сына от себя самого и от депрессии. Нужно было что-то делать, чтобы отвлечь его. И, Виктория, я понимала, я своиму сыну не безразлична как женщина. Я была готова и на это, чтобы спасти его…
…пять утра. Надежда Сергеевна вошла к сыну в халате. Алексей сидел таращась осоловевшими красными глазами в монитор. Встал ли он так рано, или вовсе не ложился…
– Сына, – робко сказала женщина и подошла, – не нужно себя так изводить… Нужно отдохнуть и верить…
– Это восьмой день, – не отрывая глаз от компьютера, выдохнул он.
– Всё наладиться, – присела на подлокотник каталки она, и стала гладить плечи сына.
– Ничего не наладится, – убитым тоном ответил Лёша. – Я больше не хочу… ничего… даже жить…
Маму эти слова пугали, Лёша никогда не говорил таким голосом о смерти. И всё же, сейчас – она в этом была уверена – нельзя поддаваться страху, нужно быть твердой, и настроить себя на игривость…
– Всё наладится, вот увидишь, – повторила она. – Всё будет как прежде. Вы снова будете играть в свои игры, а я…. подглядывать (это слово она прошептала, дыша ему в ухо).
– Что? – вдруг вздрогнул он и напрягся. – Какие игры?
Он впился глазами в лицо матери, а она медлила ответить, и в паузе гладила ему грудь. Женщина снова коснулась губами уха сына:
– Не нужно пугаться так, Лёшенька. Ты уже взрослый мужчина, и мы можем об этом поговорить. Если ты хочешь об этом поговорить?
– Какие игры, мам? – зашептал и он.
– Я… я видела, как… – дыхание горячими струями билось в щеку мужчины. – Как Вера раздевалась перед камерой, а ты… играл с писуном (отчего-то у нее не получилось сказать «дрочил» или «онанировал», быть может она так никогда не говорила с сыном. Алексей снова вздрогнул). Не нужно боятся, Лёшенька… мне это очень нравилось….
– Нр… нр… нравилось? – задыхаясь, стал заикаться он.
– Да… – выдыхала она. – Ты разве не замечал, как я подглядела?
– Зачем? – Алексей сейчас не смог бы разобраться в своих чувствах, чего в них больше страха или сексуального возбуждения.
