style="font-size:15px;"> – А зачем тебе это нужно? – не унимался Назар.
– Адреналина не хватает.
– Летая на истребителе?
– Сейчас мирное время. Учения. А я зависимая. Ты забыл?
Назар помнил. В Училище все отвергнутые ребята, объясняя друг другу и сами себе от ворот поворот, полученный от Ишмы, говорили – да она просто больна. Ведьма. Адреналинщица. Не умеет по-другому получать удовольствия от жизни. Вот и все.
– Я с тобой?
– Полковник Эшли подстраховал? Или дарс Райан?
– Почему не допускаешь мысли, что кто-то сам хочет тебе помочь?
Заглянул в глаза, понял: не допускает. Никогда не допускала.
Ишма пожала плечами.
– Да кому я на хрен нужна. И мне никто на хрен не нужен.
– У тебя приказ, я так понимаю.
– Да.
– Что ж. Тогда у меня просто нет выхода.
Молчит. Не интересно, что он скажет. Не интересно, что думает. Волна ледяного равнодушия. А где же ваше хваленое женское любопытство? Где хоть какое доказательство, что ты живая, девочка с серьезными черными глазами и едва обозначенными ямочками на пухлых детских щеках? Едва – потому что для того, чтобы показать эти самые ямочки, надо улыбнуться. Хотя бы немного. А курсант Ишма Кроули на памяти Назара Белого, как и старшина, и мичман, и вот – уже капитан-лейтенант Кроули никогда не улыбалась. Ни разу.
Назар никак не мог этого понять.
– Ишма?
Девушка оторвалась от веерника и подняла на него черные, бездонные, как сам космос, глаза. И Назар спросил совсем не то, что хотел.
– … Почему ты такая?
– Всадница Смерти?
Он сам был Всадником Смерти. Смертным, оседлавшим и изо всех сил балансирующим, сжимающим коленями черные бока ледяной лошади. Он знал, что это такая игра. Она притворилась, что кому-то удалось ее оседлать. Послушно подставила спину под седло, нетерпеливо повела мордой, фыркнула, давая одеть на себя уздечку. Ну, может, пару раз хлестнула хвостом и нетерпеливо ударила копытом. И, с места в карьер… оставалось только верить, внушать себе, что повод, который ты железной хваткой сжимаешь в руках, что-то значит. Убеждать себя, сгорая в волне адреналина. Однажды она закусит удила, взбрыкнет, понесет… И сбросит.
Со стороны работа Всадников была незаметна. Точнее, не так заметна. Летает себе истребитель и летает. Кружит. Уходит в подпространство. Выныривает в надпространстве. Наносит смертельные удары по вражескому борту. Появляется, откуда его не ждали. Не щадит ни врага, не себя. Не рассчитан щадить. Слишком строгий отбор.
Высший пилотаж – не поддаться на провокацию черной кобылы, не дать ситуации выйти из-под контроля.
Но те, кто проживал полеты на истребителе изнутри… Они хорошо знали, что временами ситуация совершенно выходила из-под контроля. Когда лошадь, закусив удила, несется, сломя голову, рискуя переломать ноги. И все, что остается всаднику – держаться. Удержаться
