удивился, что за всё время, что мы шли к приюту Бахуса, нам на встречу не попалось ни единого человека. Но ведь мне неизвестен пока был местный жизненный уклад. Учитывая рассказ старшины о буйном нраве егерей, жители могли при нашем появлении просто попрятаться.
– Самое лучшее время для мирной беседы, – угадав мои мысли, пояснил Вадим. – Утренние уже расползлись, а вечерние ещё не подтянулись. Нам никто не помешает. Да и мясо не окажется недожаренным, как случается в спешке.
– Подозреваю, что здесь очень скоро узнают, что дюжина завсегдатаев сюда больше никогда не придёт, – предположил я.
– Разумеется, легко согласился Вад, – однако пара часов у нас есть.
Я вновь удивился, как спокойно и естественно он держался с человеком только что убившим более десятка его людей. Возможно он не был с ними близок, и от того не испытывал чувства потери. А может быть, это была хорошая игра, дабы притупить мою бдительность. В любом случае время покажет.
Между тем, мы вступили непосредственно в сам посёлок, который старшина упрямо именовал городом. Справа и слева потянулись избушки разной степени изношенности. Дорогу периодически перебегали куры. И невидимый, но очень истошный женский голос требовал некую Ингу срочно вернуться домой.
Видимо Инга-таки явилась домой, так как истеричные призывы смолкли. И мы пришли, о чём мне ещё метров за сорок подсказал не выветриваемый запах перегара и аромат свежего самогона.
Кабак, по сравнению с жилыми хибарами, выглядел весьма солидно. Дом о двух этажах с просторной верандой, на которой, сидя за маленькими круглыми столиками, что-то потягивали из бумажных стаканчиков две весьма симпатичные девушки. Правда, при нашем приближении, они вскочили, как ужаленные, и скрылись внутри здания.
Старшина усмехнулся в усы.
– Боятся нашего брата, – произнёс он, – но ходят сюда постоянно.
– Их не обижают? – поинтересовался я.
Честно говоря, мне было совсем безразлично: обижают ли тут девочек. Но мне нужна была информация. Следовало, как-то разговорить Вада. Вопрос о девочках, для затравки, показался мне не хуже прочих.
Старшина посуровел.
– Да я первый пристрелю того, кто попытается снасильничать, – сообщил он. – Заигрывают с местными, это бывает. И любовь случается, а некоторые и за золотые монеты соглашаются. Но чтобы насильно? Такого на моей памяти не было.
Мы сели за столик на веранде соседний с тем, что только покинули девушки.
Едва мы успели сесть, как рядом, по правую руку от меня, словно из-под земли вырос дюжий детина в белой рубахе и с перекинутым через руку полотенцем.
– Уважаемым егерям, как обычно? – спросил он, слегка склонив голову.
У меня непроизвольно случилось глотательное движение. Вад это заметил и попросил официанта:
– Я в курсе, что для жаркого не время, но может, осталось холодное мясо? Мой друг сильно проголодался в пути.
– Сию минуту, –
