– сын сельских учителей, и Лаврик – сирота, подкидыш, воспитанник солдатки из глухой деревушки, и Красный профессор Табунщиков, и интеллигент Низовский. Если не повезёт, все одинаково будут болтаться с петлями на шеях. Все, только не Октябрина. Только не она! Ромка шумно вздохнул. Он устал прислушиваться к журчанию умных речей Низовского. Да интеллигенту и не удалось закончить мысль. Будто испугавшись отдалённого воя, горестного и протяжного, старая ель уронила с лапищ пласты рыхлого снега. Кобыла тряхнула головой и перешла на рысь. Пык-пык-пык – глухо стучали её копыта. Пах-пах-пах-пах – отвечало им лесное эхо.
– За нами кто-то едет, – буднично проговорил Лаврик и тряхнул вожжами.
Все примолкли, прислушиваясь. Ромка слышал только глухое пык-пык-пык да стук собственного сердца.
Кобыла начала уставать, снова перешла на шаг и в ответ на понукания Лаврика лишь ниже опускала голову. Табунщиков, Низовский и Ромка соскочили с саней. Медленный снежок ложился на санный след со странным, размеренным стуком, словно кто-то ударял ладонью по промёрзшему бревну. Часто-часто ударял.
– Говорю же, за нами едут, – Лаврик говорил тихо, но его слова услышал каждый. – За нами гонятся, командир.
Ответом ему стал хлопок.
– Стреляют, – сказал Лаврик. – Метров двести сзади. Командир, они нагонят нас.
Родион Петрович обогнал сани, подскочил к кобыле и схватил уздечку.
– Тпру-у-у!
Лаврик натянул вожжи.
– Родион Петрович, вы что?!
– Тяпа, вылезай из саней. И ты, Лавр. Боец Саврасов! Роман Юльевич!
– Я!
– Доверяю вам жизнь своей дочери!
– Папа!
– Боец Гаврин!
– Я! – Лаврик соскочил с передка.
– Вы возглавляете группу. Следуете в пешем строю до деревни Девица. Там дислоцируетесь. Топите печь, согревайтесь до нашего с Андреем Давидовичем прибытия.
– Есть! У меня там и самогон припасён.
– Отставить самогон, боец Гаврин.
Не об этом ли, припрятанном в запечье самогоне, рассказывал Лаврик в Борисоглебской школе диверсантов? Самогон будто бы приготовила престарелая тётка Лаврика ещё в то время, когда немецкие танки утюжили чернозёмы Харьковской губернии. Неужели он до сих пор сохранился? Вот бы сейчас погреться!
– Боец Саврасов, до нашего прихода никакого самогона! Я рассчитываю на вашу сознательность! – Красный профессор любил щеголять умением угадывать тайные помыслы своих учеников.
– Да я и не думал. Я не пью!
– Боец Табунщикова…
– Папа!
– На морозе чур не целоваться!
– Смотрите! – прошептал Низовский.
Все обернулись в ту сторону, куда указывал старый интеллигент. Голубоватая дорожка санного следа ещё извивалась между стволов. Снег валил всё гуще, размывая
