не принадлежит к преступному миру, но он жесток и беспощаден, бойся его. Знаю, что когда-нибудь он проколется и будет наказан, но пока берегись его, уходи, уходи, как можно быстрее. Посылаю к тебе Марту, пусть она останется с тобой, позаботься о ней, и прости меня, дурака старого!… Чуть ниже было написано – к тетке не ходи, тебя там ждут, Пётр».
– Ничего себе информация! – задумчиво проговорил Митька.
– Ну, да… Он написал мне то, что я уже знала. Ну, догадывалась…
– Вот и думай теперь, кто тот человек! – вздохнул Митька. – И как мы додумаемся, когда мы заныкались в глухой тайге!
– Он же ясно написал, что к тетке ходить нельзя! Выходит, я сломя голову, должна была бежать в неизвестном направлении?
– А вдруг он знал об этой избушке и проговорился бандитам?
– Нет. Об этой избушке не знал никто. Ни тетка, ни дядя Пётр. Только отец, и с позапрошлого года я. Я тоже молчала. Да и кому мне говорить-то? Батя мне тогда сказал, когда мы в первый раз сюда пришли – помни, дочь, только здесь твое убежище. Никто не должен знать об этом месте! А я ничего тогда не поняла. Думала это игра какая-то. Мне было-то 16 лет всего!
– А вдруг он сам проговорился, когда его пытали, перед смертью?
– Нет. Он не мог. Я в этом уверена. И Дядя Петро тоже не знал, что у нас есть этот домик в тайге. Про все остальные зимовья знал. А про этот ни одна душа не знала. Отец его долго строил, несколько лет. Ходил сюда один и по несколько недель пропадал. Уходил в тайгу, и видно, сюда заходил. Видишь, скарб тут весь есть, наверное, из других избушек все переносил потихоньку. Чтобы в случае опасности, сюда семью привести.
– А продукты откуда? Столько всего! И крупа, и чай, и соль с сахаром, – рассматривая содержимое железных банок на стеллажах, спросил Митька.
– Что-то он приносил раньше. И мы с ним в позапрошлом году сюда много принесли. Вдвое больше, чем нам надо. Вот и осталось. Но экономить придется. Охотиться будем, рыбу ловить. Не пропадем! – сказала Вероника.
– И сколько же нам тут сидеть? – испуганно смотря на девушку, спросил Митька?
– Ой, не знаю! Вообще ничего не знаю… И почему дядя Пётр не написал, кого бояться-то надо, кто тот человек, который бандитами заправляет?
– Да он вообще ничего не написал толком, только предупредил тебя, чтобы ты уходила, и что у тетки засада. Ну… И прощения перед смертью попросил. – Потом подумал, и спросил у Вероники, – а это точно он писал? Ты почерк его знаешь? Вдруг это бандиты маляву эту в ошейник к собаке запихнули и скоро тут будут. Проследили за ней…
– Ох, Митька, у тебя просто паранойя! Как они могли проследить за ней, когда она долго сама к заимке не подходила. Боялась, видно, их. Она их знала! А почерк, точно его. Видела я частенько, как он писал акты о задержании браконьеров. Во всяком случае, похож.
– Ну, попали мы с тобой! Теперь тут век куковать? А как же мой институт, родители? И дядька, наверное, с ума сходит!
– Небось, тайгу
