были толстыми и натертыми, ногти – обломанными, с забившейся под них грязью. Пока Брод говорил, его взгляд все время упирался куда-то между шкафом и стропилами, как будто он обращался к собранию прихожан. Несколько мгновений он помолчал, словно давая отцу возможность ответить, а когда отец этого не сделал, продолжал говорить.
Брод полагал, что в последнее время наша община опозорила себя отсутствием приверженности правилам и расхлябанностью, с которой эти правила соблюдались. Мы вели себя, сказал он, словно школьники, когда учитель поворачивается к ним спиной, и в этом нам потворствовал представитель власти – он слишком желал всем нравиться и плохо служил своей общине. Однако теперь констеблем избрали Брода, и это говорит о том, что люди хотят исправиться. Поэтому он пользуется возможностью напомнить всем арендаторам об их ответственности за соблюдение условий арендных договоров. Если дела не изменятся к лучшему, придется принять меры.
Он снова помолчал несколько мгновений и добавил (как будто только что об этом вспомнив), что говорит, будучи наделен фактором всеми полномочиями.
Отец с самого начала слушал Брода, не меняя выражения лица, но теперь вынул трубку изо рта и принялся вновь набивать ее табаком из кисета. Покончив с этим, он зажег ее и несколько раз медленно затянулся.
– Тебе не нужно приходить, чтобы напоминать мне о моих обязанностях, Лаклан Маккензи. Я никогда не нарушал правил и напротив моего имени никогда не ставили черной отметки.
– Мне жаль это говорить, мистер Макрей, но ваш ответ лишь подтверждает, в какую анархию за последнее время мы впали. Мы настолько пренебрегаем правилами, что больше не замечаем, когда нарушаем их.
И Брод добавил:
– В любом случае не вам и не кому-нибудь другому знать, стоят напротив ваших имен черные отметки или нет.
Отец размеренно попыхивал трубкой. Редко можно было узнать, о чем он думает, но в тот момент по его явно жесткому взгляду я чувствовал, что он недоволен.
Брод перестал барабанить пальцами и положил на стол плашмя левую руку, которая до сих пор покоилась на его колене. Я подумал, что он собирается встать и уйти, но Лаклан ничего подобного не сделал. Вместо этого выяснилось, что все его предыдущие высказывания были лишь предисловием к настоящей цели его визита.
– Кроме всех этих общих вопросов, – сказал он, – есть еще одно дело, касающееся именно вашего хозяйства.
Его пальцы снова застучали по столу. Я решил, что Брод собирается заново открыть вопрос об убийстве барана и с помощью своей недавно обретенной власти увеличить наложенный на отца штраф или, по крайней мере, потребовать немедленной его выплаты, но я ошибся.
– Было решено, – продолжал Лаклан Брод, – что размер арендуемого вами участка следует уменьшить.
Выражение отцовского лица не изменилось.
– После смерти вашей жены количество ваших домочадцев уменьшилось, и, предполагая, что вы не собираетесь жениться
