и там благоухают ливером чёрные комки «кошачьей».
Васька привычно захватывает зубом выступ жестянки, которой закупорена бутылка. Отдёргивает голову назад, и сплёвывает круглую крышечку на стол. Разливает всё содержимое бутылки в три составленных тесно стакана.
Ну чего, профессора?.. Поехали?..
И закидывает голову, прижимая край стакана ко рту.
Я смотрю на Васькин кадык. Он подёргивается при каждом неспешном глотке.
Мы с Толиком стараемся не отставать.
Но Васька уже спешит разлить по стаканам вторую бутылку. Вдруг Тонька придёт и помешает?
За догоним-перегоним Америку!.. говорит, ухмыляясь, Васька и опрокидывает себе в глотку второй стакан.
И занюхивает «Московскую» коркой чёрного хлеба.
Ладно, доценты… говорит он благодушно… Вы тут продолжайте заседание. А у меня там жена стынет, ждёт сугрева…
Он вздыхает и встаёт.
Хорошо вам, бляха-муха, ребята. Все бабы ваши… А тут хошь-не хошь, а давай…
Покрутив сокрушённо головой, сосед выходит и осторожно, без стука, прикрывает дверь.
Мы слышим, как он торопливо крадётся к двери туалета напротив. На минуту закрывается там и уже громко и шумно, больше не прячась, выходит в тамбур и по скрипучему полу идёт кухней к себе.
Вот, Алька!.. говорит Толик поучающе… Ты у нас тут один не познал ещё пгррэлести супгрружества. Мотай на ус!.. Или на что там ещё у тебя есть наматывать…
Мы молча налегаем на макароны. Сковорода опустевает почти мгновенно.
Потом мы снова долго шарим по карманам, отыскивая последние гривеники и двушки.
И идём неспеша к Чернышевской. На «Оптимистическую Трагедию», новый шедевр нашего советского кино.
Стипуха у нас в самом деле дерьмо. Двадцать два рэ пятьдесят копеек на первом курсе, с почти незаметным увеличением при переходе с курса на курс. По два рублика за год. Хватает этих денег в аккурат на пол-месяца – если жить очень скромненько и прихватывать пару ломтиков чёрного хлеба в день из буфета.
Вторые пол-месяца, согласно госбюджету СССР, студент должен учиться на медведя: посасывать лапу в анабиозе. При этом, однако, посещать аккуратно лекции и делать лабораторные. И ещё участвовать в так называемой общественной жизни.
Одним словом, спасайся кто и как может.
Надо срочно искать работу…
Везде полно соблазнительных извещений о наборе в вохру2.
«Сутки в наряде – трое свободно».
Таких объявлений понаклеено по всем фонарным столбам вокруг нашей общаги.
Я представляю себе, как сижу я надутый и грозный «в наряде». И наряд мой – солдатская, только синего цвета, гимнастёрка, кирзачи да распухшая от нагана кобура на заду… и каждые три дня пропускать все лекции и прочие пары?.. и кто вообще возьмёт меня, с красноречивым еврейским носом, на эту сугубо славянскую должность?..
ВОХР – Вооружённая ОХРана.
