однако, прежде чем он открыл рот, назвал его по имени и сказал:
– Отец Кирилл, не беспокойся за Никоса. Все у него хорошо, и он готовится сам приехать к тебе.
И действительно, в скором времени приезжает Никос к своему брату».
«Но, – говорит отец Арсений, – раз мы упомянули отца Кирилла, то я скажу два слова и о нем, он стоит этого, и потом снова продолжу свой рассказ об отце Данииле.
Никос, прижившись у брата, стал монахом, а позже и священником, известным всем как отец Неофит. Но старец их почил, оставив обоих рясофорными. Когда мы со Старцем и нашими братиями спустились из пещер Малого скита святой Анны в Новый Скит, тогда присоединились к нам и эти два родных брата.
После смерти нашего Старца они открывали мне свои помыслы. Я решил постричь и постриг в великую схиму отца Кирилла. Тот же, в свою очередь, как старец келии стал восприемником в постриге у отца Неофита.
Несмотря на то что они внешне не отличались от других отцов, оба были тайными делателями добродетели, а наипаче Кирилл, под конец своей жизни сподобившийся великого дара прозрения и предвидения. Некоторым он объявлял их неисповеданные грехи, разрешал недоумения и казавшиеся неразрешимыми проблемы многих людей. Я расскажу здесь два конкретных случая.
Старцу одной келии он сказал:
– У всех твоих монахов все в порядке, кроме одного – Х.
Старец тогда ответил:
– Отец Кирилл, ты ошибаешься, Х. нет у нас в братстве.
А отец Кирилл:
– Есть.
Старец ушел от него в недоумении. Прошло немного времени, и одного их брата, казавшегося хорошим, искуситель убедил скрывать помыслы до такой степени, что сумел извергнуть его в мир. Сбросив с него рясу, он подтолкнул его кричать по дороге: “Х. зовут меня!”. Таким было его имя в миру.
Но наиболее удивительно то, что на много лет вперед отец Кирилл предвидел будущее наших маленьких монашеских братств. Вот в точности его слова:
– Из этих калив, – показывал он на наши каливы, – выйдет много игуменов».
«И действительно, несмотря на то что это казалось невероятным, – говорит отец Арсений, – из этих маленьких калив вышло ни много ни мало – пять игуменов[37]».
И отец Арсений продолжает свой рассказ о великом старце – исихасте Данииле:
«Итак, у этого старца, отца Даниила, был обычай совершать бдение и каждую ночь, ровно в двенадцать, служить литургию. На литургии ему помогал, пел его послушник – отец Антоний, который все делал сам. Этот обычай отца Даниила многие понимали неправильно и считали его прельщенным. Однако речь о том, что каждый раз при служении литургии он проливал реки слез и литургия затягивалась на два – три часа.
Закончив литургию, он закрывался тотчас в своей келии для продолжения молитвы и там часами проливал слезы. К счастью, для нас со Старцем он делал исключение и принимал нас. Он знал, что по окончании Божественной литургии мы ждали благого
Это было еще до смерти отца Арсения. После его успения число игуменов, считая и ватопедских, достигло семи. Один из них стал даже епископом. –
