непогрешимости в делах веры. Последняя получила свое завершение в ватиканском догмате 1870 года. Обе эти тенденции до известной степени сами над собой изрекли суд.
Стремление к владычеству земному кинуло пап в самый центр политической международной борьбы, в самое кипение этой борьбы, заставило их быть пружиной и двигающей силой различных политических коалиций, заставило даже вести войны, даже самим предводительствовать своими войсками (папа Юлий II!), и кончилось – потерей территории и светского владычества и «узничеством» в Ватикане, закончившемся, как известно, лишь в… 1929 году, причем папа получил назад небольшой кусок территории «Вечного города».
При этом участие в политической борьбе и отстаивание своей светской власти было не действием отдельных пап, а проявлением принципиальной линии поведения, было необходимой и неотъемлемой, официально санкционируемой частью всей папской системы. Признание за папой светского владычества папа Пий IX (за 6 лет до потери светского владычества) объявляет «de fide» [букв.: согласно с верой] – то есть религиозно обязательным для верующего католика; в числе заблуждений, осуждаемых силлабусом 1864 года, указано, между прочим, и мнение, будто «Церковь не имеет власти производить насилие (vis inferendae) и вообще не имеет никакой светской власти, ни прямой, ни косвенной».
Стремление к утверждению непогрешимости папы в делах веры (получившее свое окончательное осуществление и увенчание в определениях Ватиканского собора) есть, однако, нечто гораздо более серьезное, чем стремление к светскому владычеству, нечто гораздо более значительное и вместе с тем глубоко прискорбное и пагубное для внутренней жизни Церкви. Оно, как правильно отмечает Хомяков, вытекает из малодушия, маловерия. Место невидимого Главы занимает видимый «заместитель» («Vicarius Christi», Dei) – вместо невидимого Духа Божия, живущего в теле Церкви, хотелось иметь видимого, внешнего оракула истины, чтобы подчиняться ему. Рост инфаллибилизма (то есть веры в непогрешимость папы) есть вместе с тем упадок понимания мистического существа Церкви, упадок веры в Церковь (ибо и Церковь ведь есть предмет веры – поскольку она есть Тело Христово и обиталище Духа Святого: «Во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь»). Поэтому так горячо боролись с инфаллибилизмом многие из лучших представителей католицизма – на Ватиканском соборе и до него (епископ Штроссмайер, деятели галликанизма и другие). Иезуиты же, которые в прошлом часто были проводниками в жизнь юридического католичества, неустанно вели Католическую церковь по пути инфаллибилизма (посредством духовной цензуры, давления из центра, со стороны курии, где они были весьма сильны, посредством систематической порчи во Франции и Германии старых учебников катехизиса, большинство которых совершенно не знало инфаллибилизма, а часть которых не знала даже абсолютного главенства папы в Церкви), покуда они не добились своего. Ватиканский собор – величайший триумф иезуитской, инфаллибилистской линии – есть вместе
