style="font-size:15px;"> – Гроза, отнеси почту в седьмой номер!
– Гроза, позови к телефону из номера пятого!
– Гроза, сбегай-ка за извозчиком!
– Гроза, скажи дворнику, чтобы дрова подал в третий номер!
Ну и тому подобное.
Так Митенька и рос. Время шло…
Москва, 1937 год
Проводник купейного вагона подозрительно покосился поверх билета, подсвечивая себе фонарем. Что у него за пассажирка такая? С виду ничего особенного: в беретике на стриженых русых волосах, в коротеньком пальтишке, из-под которого виден подол темного ситцевого платья, в баретках на босу ногу. Такие если и ездят курьерским, то в общих вагонах, а эта, ишь, в двухместное купе билет взяла… И вещи у нее не для этого новехонького вагона: на плече потертый рюкзак, у ног стоит неуклюжий фанерный чемоданчик. А на руках у пассажирочки ребенок в сером одеяльце, перевязанном розовой лентой.
Почему-то при взгляде на эту ленту проводник смягчился. Что это он, в самом деле, заедается? Девушка небось служит нянькой у зажиточных родителей: у них достало денег постараться, чтобы их собственное дитятко путешествовало с удобствами. Вот и взяли ей билет не в почтово-багажный поезд, который у каждого столба стоит, а в скорый, да еще и в купейный вагон!
Небось к бабушке ребенка везет в Горький.
На этой мысли проводник вовсе успокоился:
– Третье купе, одиннадцатое место, проходите, девушка.
Она сунула билет в карман пальтишка, подхватила свободной рукой чемоданчик и неловко, запнувшись о ковровую дорожку, вошла в вагон.
– Что? Она тоже в третьем купе? – возмущенно воскликнула, подходя к проводнику, полная дама в широкополой шляпе и светлом пыльнике с модными подкладными плечами. – Вот не повезло! Как же я буду спать ночью? Ребенок обязательно раскричится! Я хочу поменять место!
– Это уж как после отправления получится, – понимающе кивнул проводник. – Будет свободное местечко – я вас с охотой переведу.
Дама, придерживая сумочку, висевшую на лакированном ремешке через плечо, и добротный саквояж, сделала знак носильщику, который потащил в вагон большой кожаный чемодан, перехваченный ремнями. Сама она осталась ждать у вагона, недовольно сведя тонкие, как ниточки, брови и с тревогой поглядывая на очередь пассажиров: непохоже, что окажутся свободные места и ей удастся уйти из злосчастного третьего купе!
Через несколько минут вернулся носильщик. Его утомленное лицо расплылось в улыбке:
– Младенчик до чего славненький. Ну чисто цветочек.
Дама нервно сунула ему чаевые, буркнула:
– Этот цветочек, конечно, называется колокольчик! Будет всю ночь трезвонить!
И вошла в вагон.
Вскоре после отправления проводник, проверяя билеты, заглянул и в третье купе. Полная дама, уже снявшая свой пыльник и оставшаяся в цветастом
