сторону. То же самое, судя по всему, грозит и охраннику: девушка помыкает им, как хочет, и он теряет всю свою волю и решимость. Он стал бы, наверное, следующей жертвой своей новой знакомой, но, к счастью для обоих, на место встречи явился, наконец, тот, кого она ждала целый год.
Во все времена и в любом географическом пространстве любовь и связывает, и разъединяет людей. Случились у юноши четыре бурных ночи, мерцала радость, светилось счастье, он не владел собой, жизнь преподнесла ему волнующий сюрприз. Но ночное сумасшествие закончилось, как кончается все, и потом юноша женился на тихой и спокойной девушке, такой, как он сам. Все вернулось на круги своя.
Итак, Россия, Италия, Франция, Индия, Америка, Южная Корея, Казахстан – такова география «Белых ночей». Она имеет выраженную тенденцию расти и ширится, ибо ключевое понятие в названии повести, как оказывается, не то, что эти ночи белые, как в Петербурге, а то, что это именно ночи, когда возлюбленные встречаются, соединяются или расстаются – в произвольной, но чаще всего несчастливой последовательности.
Историям о безответной любви, о Мечтателях, ее неизменных жертвах, нет границ и нет конца.
Глава 4. Перемена мест и судеб. Британские «The Paradise», «Onegin» и «The Double»
Если время действия литературных произведений при переносе их на экран легко меняют свою определенность – происходит так называемое осовременивание – то тем более подвержены трансформациям место действия (размещение действия в других географических координатах), пейзажи, портреты, детали интерьера, предметы одежды и быта. Не вызывает сомнения, что в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» или в его повести «Белые ночи» образ Петербурга имеет огромное значение для понимания душевного состояния Раскольникова и настроения безымянного Мечтателя. Но если события «Преступления и наказания» или «Белых ночей» перенесены на столетие-полтора позже и получили прописку в другой стране, другой культуре, среди народа другой национальности и веры, образ Петербурга исчезает из киноповествования, и его место занимает другое пространство, с другой символикой, другими опознавательными знаками.
Вещный, предметный мир картины-адаптации не может существовать отдельно от трактовки художественного образа. Если костюм героини откровеннее общепринятого, или ее мимика менее сдержанна, чем позволяют правила приличия ее среды, это значит, что не в костюме и не в мимике дело, а в характере героини, какой ее увидел режиссер и какой ее сыграла актриса. Вещный мир произведения создает плацдарм, на котором разворачиваются события. Невозможно представить себе сериал «Гарри Поттер» без атрибутов Хогвартса: мантий, волшебных палочек, метел, колб с зельем, игры в квиддич, а фильм «Обломов» – без длинного домашнего халата героя. Детали в литературном тексте и в киноадаптации чрезвычайно информативны, неслучайны и обладают большим смыслом. Деталь – это не обязательно предмет: деталь, подробность может проявиться в поведении,
