к ним и представил им Фрэнсиса как человека, который оказал такую большую услугу его дочерям. Все выражали ему свою признательность и поздравляли его.
– Вы подождете меня у входа? – обратился к нему синьор Полани. – А, вот я вижу Маттео, который идет сюда со своим отцом. У вас, наверное, найдется о чем поговорить с ним, пока я буду в Совете.
Все направились ко входу в Совет, а Маттео поспешил к своему другу, приветствуя его словами:
– Ну, Фрэнсис, поздравляю тебя от всей души, хотя и очень завидую тебе. Я пришел в восторг, когда услыхал, как ты подлетел в своей гондоле, чтобы выручить моих кузин из когтей этого злодея Руджиеро Мочениго.
– Ты разве наверняка знаешь, что это был Руджиеро?
– О, в этом нет никакого сомнения! Ты помнишь, что он просил руки Марии Полани и, когда ему было отказано, он поклялся отомстить за это. А ты знаешь его характер: он способен на всякое низкое дело. Кроме того, говорят, он проигрался в карты в Константинополе и теперь попал в лапы ростовщиков. Если бы ему удалось похитить Марию, то он сделался бы обладателем одной из богатейших наследниц в Венеции. Да тут и тени сомнения не может быть. Уж теперь я больше не буду восставать против твоих скитаний в гондоле, так как твое умение грести привело к тому, что тебе удалось оказать такую громадную услугу Полани. Могу уверить тебя, что нашлось бы немало молодых людей в Венеции, которые согласились бы пожертвовать весьма многим, чтобы совершить то, что совершил ты.
– Я желал бы знать наверняка, был ли это действительно Руджиеро, которого я сбросил в воду, и жив ли он еще или нет? Ты знаешь, у него очень большие связи, Маттео, и если я приобрел себе новых друзей, то нажил также и непримиримых врагов благодаря этому приключению.
– Это правда, – согласился Маттео. – Ради твоей же безопасности я, конечно, желал бы, чтобы Руджиеро был теперь на дне канала. Никто его не любит, и хотя его приятели открыто взяли бы его сторону, но в душе они были бы отчасти довольны тем, что отделались от такого беспокойного товарища. Но если слуги этого негодяя спасли его и привели в чувство, то советую тебе держать ухо востро, так как меньше всего желательно было бы иметь своим врагом Руджиеро. Во всяком случае, будем надеяться на лучшее и желать, чтобы нам не пришлось больше услыхать о его существовании.
– Я не знаю, право, чего лучше желать, – мрачно проговорил Фрэнсис. – Конечно, он будет опаснейшим врагом, если он жив, а с другой стороны, меня будет постоянно угнетать мысль, что я его убил.
– Будь я на твоем месте, я бы не тревожился об этом, – беспечно сказал Маттео. – Если бы ты не убил его, то, поверь, он убил бы тебя.
– Нет, я воспитан в иных понятиях, Маттео. Моему отцу ненавистны всякие насильственные действия за исключением, разумеется, войны в защиту своего отечества, и хотя он прямо не осуждал меня за мое участие в этом происшествии, но я вижу, что это его беспокоит и он серьезно поговаривает о том, чтобы отправить меня обратно в Англию.
– Да
