нам необходимо знать, а то как же мы будем узнавать часы? Мы разбираем цифры на солнечных часах, а уметь читать и писать вовсе и не требуется таким беднякам, как мы.
Пассажир, по-видимому, удовлетворился этим ответом. Во всяком случае, они знали цифры на солнечных часах, и этого было достаточно, чтобы он мог условливаться с гондольерами.
– Хорошо, – сказал он, – когда я вас отпущу, то я, вероятно, назначу час, в который вы мне будете опять нужны, в случае же какой-нибудь перемены, я напишу вам на условленной колонне тот час, в который вы должны будете поджидать меня на условленном месте.
Больше они не проронили ни слова до тех пор, пока гондола не причалила к тому месту, где они останавливались ранее.
– Я опять пробуду здесь столько же времени, как в прошлый раз, – сказал незнакомец, вылезая из гондолы.
Фрэнсис не мог устоять против искушения осторожно последовать за ним. Предположения англичанина оправдались: незнакомец направился не к селению, но прошел недалеко от берега по краю острова. Вдруг Фрэнсис услыхал плеск весел, и вскоре в песок врезалась гондола как раз между ним и незнакомцем. Фрэнсис приник на землю, чтобы его не могли увидать. Из гондолы вышли двое мужчин и пошли по тому же направлению, куда направился незнакомец. Фрэнсис осторожно сделал маленький обход в сторону из опасения, чтобы его не приметили поджидавшие своих пассажиров гондольеры, а затем поспешил за тремя едва видными в темноте мужчинами. Прошагав около четверти часа по окраине острова, они свернули в сторону от берега и остановились перед мрачным строением. Фрэнсис слышал, как они постучались, потом до слуха его долетел какой-то шепот, как будто кто-то обменивался вопросами и ответами. Затем все вошли в хижину, и дверь захлопнулась.
Фрэнсис, выждав несколько минут, приблизился к развалившейся лачуге, ютившейся между двух песчаных бугров. Окна ее были закрыты ставнями, и изнутри не проникало даже луча света.
Фрэнсис осторожно обошел вокруг хижины, присел на корточки за углом возле двери и стал выжидать.
Вскоре он опять услыхал приближавшиеся шаги; какая-то темная фигура трижды постучалась в дверь, и на этот стук откликнулся изнутри чей-то голос.
– Кто там?
– Старый друг!
– Пароль?
– Месть врагу!
Фрэнсис услыхал шум, как будто отодвигали задвижку, дверь открылась и тотчас же опять закрылась за вошедшим.
Один за другим явились еще четыре новых лица, и каждый раз из хижины задавались те же вопросы, на которые следовали те же ответы, а потом опять все затихало. Фрэнсис растянулся на песке и своим кинжалом начал сверлить дыру в деревянной стене хижины; бревна ее были такие ветхие, что легко поддавались его усилиям.
Приложившись глазом к проделанному отверстию, он увидел около двенадцати сидящих за столом мужчин.
Из числа сидевших, лица которых были обращены в его сторону, он знал только троих или четверых; все они были из знатных семейств. Двое из них были членами Совета, но не принадлежали к Совету Десяти. Один
