всегда готовый к праведным трудам,Так воскресает люд земной, чьи предки Ева и Адам.
Так с наступлением весны я размышляю ясным днём –
То о кончине я грущу, то восхищаюсь бытиём.
Младенец в колыбели
Как счастлив младенец, пока ему колыбель широка;
Для маленького паука малейшая щель широка.
Потом, доживая свой век, задумается человек:
Могила – весь мир, а кому такая постель широка?
Из Шиллера
Если дорог столь тебе я, знанья мне свои открой,
Поделись своей культурой, как сокровищем, со мной.
Ты же предлагаешь: «Хочешь, душу всю тебе отдам!»
Для чего твоя душа мне, что мне делать с той душой?
Бесталанному поэту
Впустую мельница кружится, зерно не мелют жернова, –
Напрасно пыжишься, бедняга, твоя поэзия мертва!
На свете много есть ремёсел, трудись иначе как-нибудь!
Своими грязными лаптями зачем ты топчешь чистый путь?
Пора уже тебе признаться в убогой немощи своей.
Ворона жалкая, о, разве ты можешь петь как соловей?
Не надевай поэта маску, видна отлично масть твоя.
Не хочешь без хвоста остаться – не суйся в клетку соловья!
Пара лошадей
Лошадей в упряжке пара, на Казань лежит мой путь,
И готов рукою крепкой кучер вожжи натянуть.
Свет вечерний тих и ласков, под луною всё блестит,
Ветерок прохладный веет и ветвями шевелит.
Тишина кругом, и только мысли что-то шепчут мне,
Дрёма мне глаза смыкает, сны витают в тишине.
Вдруг, открыв глаза, я вижу незнакомые поля –
И разлуку с отчим краем всей душой почуял я.
Край родной, не будь в обиде, край любимый, о, прости,
Место, где я жил надеждой людям пользу принести!
О, прощай, родимый город, город детства моего!
Милый дом во мгле растаял, словно не было его.
Скучно мне, тоскует сердце, горько думать о своём.
Нет друзей моих со мною, я и дума – мы вдвоём.
Как на грех, ещё и кучер призадумался, притих,
Ни красавиц он не славит, ни колечек золотых…
Мне недостаёт чего-то иль я что-то потерял?
Всем богат я, нет лишь близких, сиротой я нынче стал.
Здесь чужие все: кто эти Мингали и Бикмулла,
Биктимир? Кому известны их поступки и дела?
Я с родными разлучился, жить несносно стало мне,
И по милым я скучаю, как по солнцу, по луне.
И от этих дум тяжёлых головою я поник,
И невольно слёзы льются – горя горького родник.
Вдруг ушей моих коснулся голос звонкий, молодой:
– Эй, шакирд, вставай скорее! Вот Казань перед тобой!
Вздрогнул я, услышав это, и на сердце веселей.
– Ну, айда быстрее, кучер! Погоняй своих коней!
Слышу я: призыв к намазу будит утреннюю рань,
О Казань, ты
