в государственной измене?
Мой кивок заменяет звуки, которые не идут из пересохшего горла. Как бы мне хотелось никогда в жизни больше не слышать этих слов! От них прямая дорога в Тауэр и на эшафот. Они уже отобрали у меня любимого, перевернули всю мою жизнь.
– О какой измене может идти речь? – спрашивает он таким спокойным тоном, словно мы не в том страшном мире, где каждое слово может обернуться государственной изменой.
– Законы так быстро меняются, что даже полная невиновность ныне никого не защищает.
– Сейчас, во всяком случае, леди Анну обвинять не в чем. – Герцог резко качает головой. – Король Франции как раз в данную минуту принимает у себя в Париже императора Священной Римской империи. Пока мы тут разговоры разговариваем, они плетут против нас заговоры. Нет, нам никак нельзя ссориться с Клеве. Нам просто необходим союз с протестантскими властителями, а не то окажемся в полном одиночестве лицом к лицу с Испанией и Францией. А если еще и английские паписты снова поднимут голову, нам конец. Остается ей только самой признаться, что была помолвлена с другим, и отправляться домой подобру-поздорову. Так мы и от нее избавимся, и союз сохраним. А не то придется заманить ее в ловушку и вырвать признание. Коли будет упорствовать и настаивать на браке, Генрих вынужден будет жениться.
– И не важно, нравится ему это или нет?
– Даже если ему ненавистен этот брак, даже если он ненавидит того, кто все это устроил, даже если она сама ему ненавистна.
Я храню молчание.
– Если он женится против воли, то найдет способ от нее избавиться, не сейчас, так потом. – Я просто думаю вслух.
Герцог не отвечает ни да ни нет, но тяжелые веки на мгновение закрывают темные глаза.
– Будущее никто не в силах предвидеть.
– Ей каждый день будет угрожать немалая опасность. – Такое предположение напрашивается само собой. – Если король решит от нее отделаться, он легко убедит себя, что именно в этом и состоит Божья воля.
– Обычно Божья воля именно так и проявляется, – с усмешкой, похожей на волчий оскал, отвечает герцог.
– Он уж найдет преступление, в котором она будет виновна. – Ужасно не хочется произносить вслух слово «измена».
– Если ты о ней так беспокоишься, лучше убеди ее уехать отсюда подобру-поздорову, – звучит тихое напутствие.
Возвращаюсь в покои королевы самым медленным шагом. Как мне поговорить с Анной, как ее предупредить? Будь я ее самой закадычной подругой, присоветовала бы то же самое – Генрих не тот человек, за которого стоит выходить замуж, коли он успел тебя возненавидеть еще до свадьбы. Раз женщина ему не угодила, ей не уцелеть. Кому, скажите, об этом известно больше, чем мне?
Анна
Гринвичский дворец, 3 января 1540 года
Джейн Болейн, моя придворная дама, похоже, встревожена. Я по-английски прошу ее сесть рядом со мной, спрашиваю о здоровье.
Она подзывает переводчицу, усаживает рядом и только тогда говорит,
