о́блый, красивый. Ноге опора, глазу отрада.
– Я взрослый. Я кулаком стукну – обидчик из валенок улетит.
Жогушка задумался, кивнул, продолжил:
– И ещё ты пойдёшь братика Сквару искать.
Светел неторопливо кивнул. Свою взрослость он изрядно преувеличивал, но усы пробивались. Ровесники тайно радовались, что атя так и не благословил его молодцевать на Кругу.
– Пойду, – сказал он Жогушке.
– А скоро пойдёшь?
– А лыжи краше моих делать станешь, сразу и соберусь.
Жогушка задумался крепче. Срок выглядел несбыточным, как возвращение солнца. Узлы у него покамест выходили кривыми и неуклюжими, а к станку для выгибания лыж брат его вовсе не подпускал. Стращал: пальцы отдавишь. А уж самому раскалывать кряжики, вытёсывать ровные длинные доски… ох, небываемо! Младший Опёнок вспомнил о том, что было гораздо ближе и у всех на устах:
– А в Торожиху?
– Что – в Торожиху?
Губы начали кривиться, но Жогушка справился.
– Мама говорит, не дойду…
Светел вдруг рассмеялся. Он хорошо помнил себя таким же мальчонкой. И как мама боялась, что в дороге он убредёт от становища, заблудится, застудит ручонки-ножонки, утонет в оттепельном болоте, совсем пропадёт. А на торгу его укусят чужие собаки, отравит лежалое лакомство, обидит злой человек. Дома дитятко оставить, оно бы как-то надёжней. Правда, в те времена бабам вольно было у печки посиживать. Теплился огонёк дедушки, в самой силе мужевал Жог Пенёк, быстро подрастал Сквара…
– А дойдёшь?
Жогушка опустил глаза.
– Походник нестомчив должен быть, – строго продолжал Светел. – Ногами крепок, духом долог, станом надёжен. Сядь-ка на корточки, вот так… а теперь вверх выпрыгни!
Свезло Жогушке! Мудра была Ерга Корениха.
Когда Светел подступил к бабке за благословением идти с ватагой на торг, в избе пахло ужином. Корениха опустила руку с иголкой. Задумчиво поглядела, как свет лучины рождает сияние в жарых кудрях внука, бежит по уверенной поросли над губой. Прищурилась:
– Невестушка!
Равдуша, державшая на ухвате горшок, подняла голову:
– Что велишь, матушка?
Корениха кивнула в сторону клети:
– Шатёр поднови. Все вместе в Торожиху пойдём.
Горшок с печёными рогозными клубнями чуть на пол не опрокинулся.
– Как – вместе, государыня? А Жогушка?
Братёнок, притихший на полатях, забоялся дышать.
– А что Жогушка? – спокойно ответила Корениха. – Не Пеньков разве побег?
– Так мал совсем! Слабенек!.. Занеможет, расхворается, не дойдёт…
Светел весомо подал голос:
– Со мной – дойдёт.
Равдуша оглянулась. Хотела привычно щунуть сына: не твоего ума дело, молчи, пока не
