(в другой у неё была булка) отвязала Ишку и подвела к берегу.
Юля с ног до головы окатила Ишку и опять зачерпнула. Ишка пришла в ярость и вдруг как кинется к ней! Юля вскрикнула, уронила тазик в воду, поскользнулась и… шлёпнулась в него.
Тазик вместе с Юлей поплыл по течению. Мы захохотали так, что лошадь шарахнулась. Наташа поперхнулась, а Ишка выхватила у неё булку и улепетнула в сарай.
Не переставая хохотать, мы бросились на помощь. Наташу начали колотить по спине, чтобы вытряхнуть застрявшую в горле булку, а Юлю, уплывшую в тазике, выловили внизу соседские ребята. Она промокла до нитки и зашибла коленку. Но, когда она выбралась из воды, первые её слова были:
– А Ишка где же? Эх вы, недотёпы!..
Ишка была на своей любимой куче золы. Она разгребла её копытом, улеглась и давай кататься – только ноги замелькали. Потом поднялась и стала отряхиваться.
– Наверно, жизнь в жарких странах не приучает ишаков купаться, – задумчиво заметила Соня.
Из ремешков и толстого войлока мы сами сшили для Ишки уздечку и седло.
Когда всё было готово, мы надели на Ишку уздечку, оседлали её и стали проезжать.
Бегала она очень хорошо. У неё была маленькая, «собачья» иноходь и очень лёгкий, быстрый галоп. Но, когда она была не в духе или ей не нравился всадник, она изобретала какую-то дробную, невозможно тряскую рысь. Эту рысь мы называли «трюх-брюх».
Очень скоро седло и уздечку мы аккуратно повесили на гвоздик в сарае и никогда больше уже не снимали, а ездили на Ишке без узды и без седла. Правили при помощи палочки, а то и просто рукой. Похлопаешь её по правой щеке или по правой стороне шеи – она заворачивает налево; по левой – направо. Если надо было остановиться, тянули за шерсть между ушами, и она останавливалась. Если же её тянули за шерсть по бокам у крупа, это значило – «вперёд, и поскорее». В таких случаях Ишка с места брала галопом.
Юля и Наташа прекрасно управляли Ишкой и очень любили ездить на ней. Мне и Соне это удавалось хуже. Нас Ишка не больно-то слушалась, брыкалась и возила всегда «трюх-брюхом», так что все кишки в животе перебалтывались.
Как-то меня послали разыскивать пропавших индюшат.
– Ты неправильно садишься, – сказала Юля. – Надо садиться подальше от шеи. Вот сюда. – И она хлопнула Ишку по крупу.
Я уселась, как она показала, на самый хвост и поехала. Палочка у меня была короткая и не доставала – Ишка и отправилась куда глаза глядят, да ещё, как нарочно, полным галопом.
Во время езды я передвинулась поближе к шее. Тут Ишка вдруг на полном ходу – стоп! – и подогнула голову. Я так с размаху и кувырнулась вперёд.
Ишка мигом повернула домой и поскакала посередине улицы. Голову она гордо закинула кверху и, как руль, поворачивала её то направо, то налево. И при этом победоносно трубила: «И-аа, и-аа, и-а-а-а!», точно в самом деле сделала очень похвальное дело.
А Соня и совсем не любила ездить на Ишке.
– Где у этого животного седловина? – говорила
