себя больным? Человеком, которому требуется лечение?
– Да, – здесь я соврал, но спроси они меня это еще пару месяцев назад, я бы ответил иначе. Другое дело, что мои ответы нисколько не влияли на мое нахождение здесь, но, видимо, Русланов считал меня плохо осведомленным в этом вопросе, поэтому сказал:
– Вы же понимаете, что занимать место в лечебнице более чем странно, если Вы здоровы, – я кивнул. – Вы сказали, что были арестованы по доносу?
– Да, Виктор Степанович Фурсов, мой сосед по квартире. Посмотрите в личном деле, там все это есть.
– Читать я умею, я хочу услышать это от Вас.
– Я Вам говорю, что на меня донес мой сосед, Фурсов.
– И Вас доставили сюда?
– Все верно.
Русланов встал со своего места и, подойдя ко мне, наклонился, опершись одной рукой на спинку моего стула, а другой на стол:
– Если бы мы были сейчас не в больнице, как бы Вы вели себя? А, товарищ Ларин? Ведь мне доподлинно известно, что Вы были знакомы с товарищем Гриневским, который по своим каналам и завербовал Вас к себе. Товарищ Щенкевич – один подчинённых Гриневского Василь Николаевича. Именно он, по нашим данным, и доставил Вас в эту больницу, так? Они сделали Вам предложение, от которого Вы не могли отказаться: Вы ведь приехали из Одессы, где кругом царит голод, думаю, подкупить Вас не составило труда, пообещав Вам и Вашим близким продовольственное обеспечение? Так? – я молчал, а Русланов выпрямился и начал ходить по комнате.
– Вам лучше сотрудничать со следствием по данному делу – сказал он.
– Какому делу?
– Делу о побеге Дмитрия Рощина, – и Русланов ткнул пальцем в стопку бумаг. – Или хотите сказать, что и его фамилия Вам незнакома?
– Все так, – сказал я, продолжая смотреть на стопки бумаг.
В этот момент в дверь постучали, Русланов выпрямился и крикнул, чтобы вошли. На пороге появился Борис Александрович.
– Как Вы и просили, медицинская карта Дмитрия Александровича Рощина, позвольте, – и, не делая больше и шага, он вытянул руку с зажатой в ней папкой.
– Возьми, – сказал он одному из своих подчиненных, и тот в два счета оказался уже около главврача, забрал папку и положил на стол, а затем вернулся на свое место и замер, словно и не сходил со своего места.
– Что-нибудь еще? – Русланов нахмурил брови и посмотрел на Бориса Александровича.
– Думаю, что все.
– Хорошо, тогда можете быть свободны.
После этих слов главврач с грустью посмотрел на меня и вышел из помещения, заперев за собой дверь.
Утром, выйдя в гостиную, я обнаружил собранные чемоданы, стоявшие у стола. Вся мебель в доме, кроме двух стульев, была убрана в чехлы.
– Садись за стол, сейчас подам завтрак, – сказала Руся, вынося из кабинета две небольшие коробки.
– Может, Вам помочь? – спросил я.
– Спасибо, мне не тяжело, – сказала женщина
