а потом обернулись всякими животными дикими, как им велели давеча. А Павлина Куприяновна тем временем с мужем на спину к слону длинноносому присели, Степана Ладамировича к верблюду на горб посадили, остальные коты, свиньи, пёсы, птицы, быки клином построились и такой дружиною быстро вперед направились на поиски Ильи Муромца в деревню Старбеево, куда знаки природные сводились.
Сыр-бор в Старбеево
Оставив в поле животных кривдых, вошли Павлина Куприяновна с Данилом Александровичем и старостой старбеевским Степаном Ладамировичем в деревню, куда знаки природные привели, и обнаружили ее пустой и безлюдной.
Поначалу удивился мужик в красивой вышиванке, а потом догадался: видать, на вече люд собрался, пока его не было, ситуация вскипела пеною, вот и пошли ее успокаивать – решение всенародное искать.
Направились на Кудыкину гору, где всегда собрания готовятся, и увидели и услышали, как бушует толпа сердито.
Разделилось общество на много сторон, и стоят друг другу доказывают правоту свою, им лишь понятную, остальных не слыша. Одни вспоминают, кто первый начал, вторые припоминают – кто виноват, третьи толкуют, что надо всем успокоиться, четвертые за перемирие, пятые за разделение, шестые – воздержавшиеся, а по центру стоит, бровью не ведет девушка-красавица с глазами бирюзовыми, ресницами пушистыми светлыми, косами длинными русыми, в сарафане нарядном и с улыбкой на лице лукавой, вздорной. Будто приятно ей самой в центре урагана находиться, брань выслушивать, нарываться на ругательства.
Поздоровался зазывно Степан Ладамирович, заявляя о своем присутствии. Поутихло общество и вмиг обрадовалось возвращению выборного старейшины.
– Здравствуйте, люди добрые, – кланялась чета Тихомировых-Курдюмовых. – Славы и почета! Мы, Данил Александрович с Павлиной Куприяновной, к вам по приглашению Степана Ладамировича пожаловали.
– Приветствуем гостей, – кланялись в ответ старбеевцы.
– Видим, спор горячий растревожил мироустройство, – начала было пребывательница.
– Правильно видите, тётенька, – вдруг ответила не по праву старшинства да звания русая красавица, заканчивая косу доплетать. – Собрались среди родных и близких решить, наконец, как свою жизнь к лучшему менять. И решим, если позволите, своим кругом, без посторонних глаз и ртов, – и сверкнула глазищами прекрасивыми, отворачиваясь нелюбезно, будто закончен разговор.
Заохали люди от позорного поведения своей односельчанки и опять затараторили, что гнать ее в шею надо. Остальные безропотно стояли смотрели, чем закончится.
– Все верно глаголите, только ведь и я старбеевским не чужая. Вот Андимир и Андагаст – мои троюродные братья стоят, заприметила Бачуда с Бостивой – племяшек четвероюродных, деверя со стороны Курдюмовых – Собеслава и Твердона с женами Умилой и Чароокой. Приветствуем! – поклонилась с улыбкой.
