кажется, Костя проигрывает. Соперник двигается больше. Его позы очень агрессивные. По крайне мере, я заранее понимаю, когда он не просто переступит с ноги на ногу, а сделает рывок. Он приседает на корточки, целясь в живот снизу. Подпрыгивает высоко, когда заходит за границу своего врага. Всё время смещает его к краю сцены. Костя почти не задействует корпус. Он делает мягкие движения кистью, и плечом, когда наносит удар. Рапира соперника вспыхивает серебряными дугами то сверху, то между их телами. Движений лезвия Костиного оружия я не различаю совсем.
Противник широким замахом в ногах пытается отвлечь Костю, затем переходит в атаку его шеи. Костя уклоняется, и неожиданно делает шаг навстречу. Они налетают друг на друга, плечом на плечо. Скрещенные орудия расцепляются.
Впервые за раунд Костя начинает атаку сам. Теперь он заставляет соперника сдвинуться к краю сцены. По-видимому, физический контакт его рассердил. Шаги стали шире. Много быстрых движений в попытке задеть любую область тела противника. Тот почти разъехался в шпагате, нанося укол в живот. Рапира Кости уткнулась кончиком в грудь соперника. И они застыли в этой позе на целую секунду. Будто в действительности ранили друг друга.
Когда часы стали отсчитывать последние тридцать секунд, начался какой-то трэш. Столкновения происходили только между клинками, их самыми кончиками, на большом расстоянии между соперниками. Схлёстывания перемещались в пространстве, то защищая бёдра хозяина, то атакуя грудную клетку врага. Соперники чередовались в отдалении от центра. И на протяжении двадцати секунд ни разу ни одна рапира не коснулась тела.
Наконец, Костя уколол в бок. В попытке избежать удара его соперник неудачно вывернулся и потерял равновесие. Падения не вышло, но со сцены соскочил. Костя спрыгнул сам под смену цифр электронных часов на три ноля. Участников проводили бурными аплодисментами.
Это странно. Зрелище меня зачаровало. Было интересно наблюдать за Костей. Эта смена степенности и порывов приковывает, манит подойти ближе, и посмотреть ещё. Рассмотреть его как следует.
Он снял шлем. Мокрые волосы у лба. Пригладил назад ладонью. Полуоткрытые губы. Дышит часто. Мощная грудная клетка натягивает белый костюм. Даже отсюда, с последнего ряда, видно, как лихорадочно блестят его глаза.
Ловлю себя на мысли, что хочу услышать его сбитое дыхание близко. Очень близко. И внизу живота начинает ныть при одной лишь беглой картинке, как он склоняется надо мной, и дышит так у моего уха.
Я отвернулась, когда Лисковец проходил вдоль рядов, и не вставала, пока не убедилась, что он ушёл из зала.
Юркнула в дверь, за которой он скрылся. Коридор светлый, вдоль стены рыжие шкафчики с серебряными ручками. Напротив – фотографии под стеклом. Фехтовальщики, разодетые в белое, застыли в красивых позах.
Людей не было, пока я не приблизилась к раздевалке. Оттуда вышли двое, в верхней одежде, и направились к выходу.
И что
