и великосветских женщин, Олимпиаду ненавидели и враждебные патриарху лица, принадлежавшие к иерархии и клиру. Недостойное своего сана, духовенство и бродячие монахи не могли простить святой диакониссе ее беспрекословного послушания Златоусту, особенно в деле благотворения.
Историк Созомен среди прочего так рассказывает об этом: «Иоанн, видя, что она расточает свое имущество просящим и, все прочее презирая, печется только о Божественном, сказал ей: “Хвалю твое доброе расположение, но стремящийся к высшей добродетели ради Бога должен быть домостроителен, между тем как ты, расточая богатство богатым, не более делаешь, как вливаешь свое собственное в море. Разве не знаешь, что имущество ты добровольно посвятила просящим ради Бога и что, быв постоянно распорядительницей в деньгах, ты подлежишь отчету? Итак, если хочешь послушаться меня, то для пользы нуждающихся умерь раздачу остального: этим сделаешь добро многим и в воздаяние приобретешь от Бога милость”»43.
Олимпиада смиренно послушала святителя и более не распоряжалась своим имением без его мудрого совета.
Недовольные осыпали святую Олимпиаду нелепыми измышлениями. Но самым опасным и непримиримым врагом святой диакониссы был злейший враг самого святителя Константинопольского – епископ Александрийский, недостойный своего высокого сана Феофил. При всех своих пороках он был, кроме того, до крайности горд и честолюбив. Еще ранее Феофил затаил в душе своей злобу на святого Златоуста; она скрывалась в его душе с того времени, когда бывший антиохийский проповедник святой Иоанн занял патриарший престол столицы Востока. С тех пор, завидуя великому архипастырю и учителю, он ждал лишь случая досадить ему. Ненавидя святителя, он вместе со многими другими втайне ненавидел и его святую ученицу. Олимпиада с обычным гостеприимством древней знатной диакониссы принимала Феофила в своем доме во время его посещений столицы, покоила и одаривала его, не подозревая по чистоте своей души, что за неприязненные чувства скрываются в сердце этого человека. К тому же до времени Феофил и сам скрывал свою ненависть к ее духовному руководителю, не желая, быть может, отказаться от ее щедрых даров.
Но с тех пор как Олимпиада вручила себя руководству Златоуста, безмерная щедрость ее значительно сократилась, как мы имели случай заметить, особенно для лиц, злоупотреблявших ее добротой. К числу таких личностей и принадлежал Феофил. Перемена, происшедшая по отношению к нему в Олимпиаде, не могла ему нравиться. «Палладий рассказывает, что однажды, когда этот жадный человек, обогащенный лихоимством и воровством, просил у диакониссы большую сумму денег, по его уверению, для бедных в Египте и она колебалась, тогда он стал на колени, чтобы этим унижением вынудить у нее то, в чем она отказала на его простую просьбу. При виде этого Олимпиада остолбенела и, сама став на колени, воскликнула: “Встань, отец мой! Я не встану, пока епископ будет у ног моих!”. Феофил в смущении поднялся; но она вручила ему
