к тому способы и тые в сердце нашем сокрыем и углубим, да во время искушения и напасти оттуду, как из влагалища, орудия тыя возьмем и станем в день лют, – станем препоясани чресла наша истиною [277].
1) Все, что ни есть в мире сем, человек при смерти оставляет, как и самый мир; наг входит в мир, наг и исходит от мира; никто не рождается богатым, благородным, почтенным, славным, но вси равными, убогими и нагими рождаются; такожде и от мира равными отходят: никто с собою ничего не выносит, ни богатый богатства, ни славный славы, ни почтенный чести, ни благородный благородия, но вси все зде оставляют; и тогда всяк праведно о сих мира сего сокровищах рассуждает, но уже поздно. Почто же за тем гоняться, что сегодня или утро оставим? А вместо того уязвленную и трепещущую Суда Божия совесть относим; едина добродетель с нами отходит отсюду, и спутствует нам, и клеветникам нашим заграждает уста, и приводит нас к Богу. Рассуждай о сих так ныне, как люди при смерти рассуждают, и тогда отстанешь от суеты.
2) Смерть за человеком ходит невидимою стезею; кончина его тамо постигает, где не чает, и тогда постигает, когда не надеется[278], и так постигает, как не чает. Буди убо всегда таков, каков при кончине быть желаешь; рассуждай сие и внимай себе, и не захочешь в мире ни чести, ни славы, ни богатства, ни прочего угодия. Думай, что сегодня или утро скончаешися, и тогда вся суета от сердца твоего исчезнет. Что бо в чести, в славе, богатстве и прочем угодии при кончине находящемуся? Хотя царство или золотыя горы предлагай и обещай ему, небрежет о том. Едина у него мысль, как бы блаженно скончаться. Буди убо ныне таков ты, и всякий день полагай себе последний, и ожидай, когда Господь твой позовет тебя к Себе, и ничто тебе не будет мило в мире, и когда на сей страже будешь бдеть и стоять, блаженно скончаешися.
3) Смертию, как вратами, всяк входит в вечность: тут начинает человек быть или вечно блаженным, или вечно бедным и окаянным; тут часто, и по большей части, богатый делается вечно нищим, славный и почтенный вечно бесчестным, господин вечно подлейшим[279] раба своего, князи и вельможи худшими подданных своих и прочий, по мнению мира великии, вечно убогими и уничиженными во веки начинают быть – и будут. Тут от всякого отступает утеха, которою кратко, как во сне, наслаждался, и наступает лютая горесть, которую вовеки без конца будет вкушать. Тут кончится и терпение убогих; и нищий начинает быть вечно богатым, отверженный вечно избранным, презренный и поруганный вечно славным, страждущий вечно утешенным, скорбный и печальный вечно радостным и веселым. Словом, всяк приемлет свой жребий вечно[280]. Блаженнии сии, и паки реку, блаженнии, яко вечно будут блаженнии: окаяннии тин, яко вечно будут окаяннии. Рассуждай сие, и сия людей перемена изменит тебя, и сделаешися иным, как прежде был. Вечности бо рассуждение сильно есть[281] подвигнуть и переменить сердце человеческое.
4) Что в мире сем делается и какое видим благополучие или злополучие зде, тое тень
Ср.: Еф. 6, 14.
