слово, даже если бы хотела, не смогла бы раньше – босоножка куда-то запропастилась. – Я елейно улыбнулась ему, уже обдумывая схему, по которой буду мстить.
– Ну, тогда не будем разводить базар, пойдем гулять, – радостно потер руки Ирвинг и, пропустив нас, пошел следом, как истинный джентльмен. Рашель это понравилось, я же уже привыкла к его манерам – он вел себя довольно вежливо и следовал этикету, даже когда мы ругались. И все же, кое-что меня встревожило. Раньше я не переживала, как выгляжу возле Рашель, а теперь начала. Да не все ли равно, что обо мне подумает этот идиот?! Я и так знала, что фигура у Рашель более соблазнительная, особенно, если учесть ее грудь: на фоне ее груди терялась любая, не то что моя. Только почему меня вдруг это начало волновать? Такое меня должно тревожить в данный момент меньше всего. Ну, ничего, жди теперь мести – и за босоножки, и за этот вечер, Ирвинг! За мной, как говорится, не заржавеет.
Стоило нам выйти на улицу – и я специально пошла на расстоянии шага от них, чтобы не было видно, что я с ними, хотя это и так было ясно. Рашель все расспрашивала Ирвинга об Австралии, искусно обходя тему его родителей, как я и просила. И, как ни странно, я прислушивалась к их разговору, хотя делала вид, что мне неинтересно. За ту неделю, что Ирвинг с сестрой жил у нас, я намного больше узнала о Майе, а о нем – почти ничего, и даже то, что узнала, стало известно из рассказов его сестры.
– Так ты занимаешься спортом? Заметила по твоей фигуре. – Рашель в открытую льстила ему. Учитывая ее деликатность, или Ирвинг ей очень нравился, или у нее слишком давно не было парня. – А каким?
– А какой есть в школе? – переспросил он, задорно улыбаясь. Мне даже не нужно было смотреть, чтобы понять это. Почему он постоянно поступал так? Был другим на самом деле, но с людьми надевал эту улыбку.
Каким же он был странным. Я часто видела, как он изображает перед другими подобную радость, например, для родителей, для своей или моей сестры. Но когда Ирвинг не замечал, я следила за ним, и на его лице была такая маска опустошенности и горя, что мне очень хотелось забыть о нашей войне и поговорить с ним о его утрате. Неожиданно проснувшаяся гордость не позволяла этого. Теперь он тоже играл, и я спокойно разгадывала за его улыбкой почти неприязнь к Рашель. Подруга была очень умная и более проницательная, чем я, так почему же она не видит этого? Или не хочет? Я уже и себя-то не понимала, не то, что других.
– Девочки у нас играют в лакросс, еще мы занимаемся скалолазанием, младшие парни играют в сокер – футбол, старшие – в регби. Главное занятие круглый год – походы, а в теплое время года – море и плавание, – кокетливо начала рассказывать она, я же закатила глаза, точно зная, что Ирвинг разгадывает ее ужимки на ходу, и это не очень ему нравится. То и дело он смотрел на меня, словно сам не понимал, зачем напросился на эту прогулку. Но потом он, наоборот, брал ее за руку, и мне уже казалось, что Рашель почти растаяла. Внезапно я поняла, что он и меня взял за локоть, притягивая к их паре, чтобы образовать троицу. Ненадолго мой сарафан задрался выше колена,
