дверьми зале ели. Они ели подавленные, потому что боялись стен, великолепной люстры, идеальных статуй древнегреческих богов, следящих за каждым их движением.
Люди в комнате были ещё живы, но сами себе казались уже умершими, погребенными в отеле навечно, точно в склепе.
– Все-таки странно, что именно мы четверо собрались здесь, – начала Марьяна, кинув быстрый взгляд на закрытые двери.
– Да, – заговорил Оливер. – Я тоже все время думаю об этом. Даже пытался найти в жизни Грейс нечто похожее на свою судьбу, но никаких общих точек, ни одного схожего события. Возможно, наша связь где-то на более глубоком уровне. Например, наши отцы или деды причинили зло владельцу или архитектору этого отеля, и теперь тот мстит, собрав нас на последние дни.
– И все погибнут? – сверкая глазами, спросила Грейс, игриво попивая воду, словно она была дорогим вином.
– Мы только заперты здесь, – слабо запротестовал Хиро.
– Мы заперты? – встревожилась Марианна, и все посмотрели на сладко-розовые двери.
Они, правда, были заперты. Таковы были причуды замкá. Если дверь захлопывалась, открыть её изнутри без помощи ключа было невозможно, тогда как снаружи – следовало просто нажать на ручку.
– Кто закрыл дверь? – с напором сказал Оливер, словно спрашивая, кто убийца.
– Хиро, – продолжил он, – кажется, ты один не расстроен нашим заключением.
– У него клаустрофобия, – вступилась Марианна, – он бы не стал закрывать.
– Возможно, клаустрофобия – выдуманная! – разжигала огонь Грейс. – Ведь мы ничего не знаем друг о друге. Вдруг Марианна, эта напуганная тихоня, сама – хитроумный маньяк!
Марианна покраснела, словно ее вычислили, и стала быстро дышать. Испугавшись, что ей не хватит воздуха, и она умрет прямо тут, посреди обильно накрытых столов и под всевидящей люстрой.
– Да вы и не пытаетесь узнать что-то друг о друге! – воскликнул Хиро.
Грейс фыркнула.
– Правильно, верно, презумпция невиновности и тому подобное, – поддержал идею Оливер.
– Я… ничего не буду говорить вам, буду молчать, – бросилась в слезы Марьяна.
– Кто мог захлопнуть двери? Кому это было нужно? Зачем? – ходил кругами немец, потирая виски. – Кто заходил последним? Если не ошибаюсь, как раз Марианна. Сначала вошел Хиро, потом я, затем Грейс и… или это ты, Грейс, была последней?
– Кто был последним, станет первым, – нехотя ответила она, грызя картошку фри.
– Что? – переспросил Оливер.
– Марианна заходила первой, вот что, – ответил Хиро.
– Не имеет значения, кто это был, – продолжил немец, перекрикивая всхлипы Марианны. – Она могла задержаться, пока все рассматривали зал. Ей ничего не стоило подойти к дверям и неслышно их захлопнуть. Посмотрите на нее, разве невиновный человек станет столь очевидно показывать свою
