из своих однополчан. Напуганный рассказами о жестоком императоре, который никого из восставших не щадит, не зная, как оправдаться, он безвольно ждал участи.
– И ты с ними? – спросил император.
– Я не виноват, государь! – воскликнул офицер, увидев неожиданно перед собой Николая Павловича.
У него появилась надежда. Он весь подался вперед, хотел поднять руку, чтобы осенить себя крестом, но веревки больно стянули запястья. Сделав еще одну безуспешную попытку, юноша сник.
По группе арестованных прокатился волной шум. Послышались недовольные восклицания, мол, все мы здесь невиновные. Юнкер поморщился, поднял глаза на государя и повторил:
– Я и правда не знаю, за что арестован.
– Даешь слово?
– Даю.
Шум стих. В зале повисла тишина. Десятки пар глаз обратились к императору. О Николае Павловиче ходили разные слухи. Кто-то отзывался о нем как о заботливом командире. Но большинство говорили, что, будучи командиром гвардейской бригады, а потом и 2-й гвардейской пехотной дивизии, проявил себя как неуравновешенный, вздорный начальник.
Молчание затянулось. Арестованные, еще недавно возмущавшиеся наглостью молодого офицера выпросить оправдание у императора, теперь жалели его.
– Ступай домой; внук Суворова не может быть изменником Отечеству, – сказал государь.43
Император спешил к генерал-адъютантской комнате. Менее часа назад, у себя в кабинете, он слушал генерала Толя, который зачитывал показания одного из мятежников. Перечислялись фамилии бунтовщиков, которых требовалось немедленно найти и арестовать. Николай Павлович, с трудом преодолевая сонливость, бросил генерал-полицмейстеру Шульгину, сидевшему рядом: «Арестуйте немедленно всех по списку» – и вышел из кабинета. Он дошел до столовой и вот-вот должен был соединиться с семьей, как вдруг вспомнил – среди перечисленных в списке бунтовщиков была фамилия Норов.
«Норов, Норов, – повторял он, напрягая память. – Фамилия редкая. Быть не может, чтобы капитан Василий Норов, бывший командир 3-й гренадерской роты лейб-гвардии Егерского полка стал мятежником. Он совершенно другого склада человек. Совпадение?»
Прислушиваясь к гулкому эху своих шагов, отчетливо звучавшему в утренней тишине, Николай Павлович мысленно возвращался к небольшому городку Вильно в март 1822 года.
…В то утро был назначен смотр полка, отправлявшегося на два месяца в деревни. Стояла пасмурная погода. Солнце едва проглядывало сквозь толстые слои тяжелых облаков, низко висевших над равнинной площадкой, на которой выстроились две роты батальона полковника Толмачева.
Николай Павлович в мундире лейб-гвардии измайловского полка – курточке с шитым воротником и двумя бортами пуговиц – неторопливо проходил перед строем, недовольным взглядом рассматривая солдат, спрашивая их, почему так плохо держали строй, почему все его замечания, высказанные ранее,
Несколько слов в память Николая I // РС. Т. 86. 1896. С. 458.
