во Христе, воплотившемся Слове, они оживают и воскресают по благодати. Вовсе не преувеличение назвать вышеупомянутые чувства чудовищными, когда они не во Христе. В искаженной природе чувства, подвластной бессмысленному закону, может проявиться лишь присутствие геенны, ибо где нет разумного чувства во Христе, там возникают лишь чудовищные тени и привидения.
Осужденному лучше было бы не чувствовать вовсе тления и смерти, нежели испытывать на себе, в какую бы сторону он ни обернулся, горечь личной гибели. Чувство! Что может быть мучительнее его? Чувство приводит нас в соприкосновение не только с окружающим миром, но и с бесконечным морем мечты. С его помощью мы мечтаем. Но, оказавшись под властью тления и смерти, оно пришло в негодность и вместо утешения стало скорее мукой. Через чувство к нам ощутимо приближается ад. Боль, печаль, отчаяние и все, подвластное тлению и смерти, через чувство, как через некую трубу, переносится в душу человека, отравляя его жизнь. А мысль? Это иное таинство, еще более горестное! Человек мыслит, не желая того. Он мыслит посредством самой мысли. Он и не желает мыслить, но не может иначе. Чувство, мысль, сознание и сама душа человека без Бога Слова становятся одним чудовищным сплетением.
Туманящие разум чувства посредством греха уподобляли место нашего обитания мифическому жилищу Кирки[16], где люди приобретали облик зверей, отбрасывая человеческий образ, – доколе Бог Слово, как новый Одиссей, не воплотился и не преобразил нас по Своей благости. И вот уже все наши свойства христоподобны. Без Бога Слова чувство и мысль находятся в некоем помешательстве. После Своего воплощения Он стал единственным Врачом, единственным лекарством, дабы ад не вышел на поверхность земли. Разве мы не познали на опыте, что континент Старой Европы, Старый Свет, своим гуманизмом отверг от себя Бога Слово и погрузился в «бесчеловечие», в помешательство, а лучше сказать – в «культурный каннибализм» во время своих губительных войн?
А наша душа! Таинство таинств! Самое непостижимое и недоступное таинство под небом. Никто и никогда не мог приблизиться или обнаружить ее природу, ее сущность, ее свойства. Все ею приводится в действие и определяется, а сама она никем никогда не была познана. Только воплотившийся Бог Слово открыл и засвидетельствовал о ней, кто и какова она, ибо Он – ее Творец, ее памятование, ее мир и ее чаяние. Только Он мог открыть ее и дать ей боголепную характеристику, сказав, что весь мир недостоин ее (см.: Мф. 16, 26).
Вочеловечившийся Бог Слово, приняв в Свою Божественную Ипостась всего человека, как тело, так и душу, передал этим обоим составляющим человека Свои Божественные свойства. И потому во всей неприступной глубине человеческого существа были начертаны богоподобие и христоподобие. Бог Слово стал образцом для нашей души, ее Словом, ее смыслом, ее желанием и самим раем. Только во Христе человеческая душа вернула себе саму себя. И Господь справедливо засвидетельствовал, что, кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее (Мф. 16, 25). Только тогда,
