«Ой, нэ ходи, Грицю, тай на вечорныцi», «В недiлю рано зiлля збырала», «Украдэнэ щастя» – ландринно-повидловый театр, «сопли в сахарине», полная сценическая жуть. «Между тем я был самым примерным посетителем этих постановок. Пытался затащить друзей – те убегали в ужасе: как ты можешь смотреть это? А мне было смешно, я улетал, глядя, как они все мучаются и страдают. Это был мазохизм, но совершенно очевидно, что и такое повидло манило меня, хоть я себе и не признавался в этом. Только однажды в наш город приехал настоящий украинский театр имени Ивана Франко. Великий Амвросий Максимилианович Бучма, Гнат Юра, Наталья Ужвий. На тех пьесах я уже плакал – не смеялся. Оказалось, что тот же самый материал может стать и трагедией».
Однажды Олег Павлович мечтательно заметил: «О руководителе «Молодой гвардии» Наталье Иосифовне Сухостав следовало бы написать отдельную книгу». Ну книги у нас не получится. Однако расскажем об этом великом театральном подвижнике елико возможно подробнее. Ибо в другом месте тот же Табаков признался, что Наталья Иосифовна его вторая, театральная мама.
Она приехала в СССР с отцом, чешским профессором. Не по любви, а скорее по неосторожности вышла замуж за следователя по особо важным делам Томашайтиса. В недоброй памяти 1937 году, когда он расследовал якобы вредительское дело строителей саратовского крытого рынка, посадил меньше «злоумышленников», чем нужно было. Его за отсутствие бдительности и расстреляли. А жену-актрису с волчьим билетом выбросили из жизни – выгнали из ТЮЗа, где она играла Снежную королеву в пьесе Шварца. Жене врага народа нельзя было работать в «культурно-массовых» учреждениях. Но каким-то чудом Сухостав зацепилась за Дворец пионеров, где и прослужила практически до конца жизни.
Женщиной она была очень эффектной – следователя понять не сложно. Высокая, худая до невозможности, со стремительной походкой, она чем-то напоминала Марлен Дитрих. И вот этот врожденный творец впервые показал и продемонстрировал Табакову, что значит настоящая «система координат», прежде всего человеческих, а потом уже и театральных. Взаимозависимость, взаимовыручаемость, поддержка товарища в большом и малом – эти и другие базовые принципы общежития и творчества перешли к Олегу Павловичу от Сухостав. Намного старше своих воспитанников, она обладала таким прочным авторитетом, что практически не применяла никаких агрессивных мер воздействия на них. Нужды не наблюдалось. Потому что любое ее слово воспринималось как директива. Разумеется, Сухостав учила детей профессии, сколь это было возможно в театральном кружке. Но больше всего учила этике жизни, нравственности. В конечно итоге ее влияние на того же Табакова, да практически и на многих других кружковцев оказалось столь сильным, что подавляющее большинство из них подались в искусство по разным направлениям. В каком-то смысле Сухостав являла из себя миссионера от культуры. Не имея своих детей, она всю себя отдавала детям чужим. Самозабвенно,
