лежали.
– И так со всеми тремя?
Найдя снимок сожженного остова передвижного дома, Эвелин на миг задумалась. Ей было страшно представить, что стало с бедной женщиной, которая находилась внутри. Увы, она так и не смогла остановить леденящие душу картины, мелькавшие в ее воображении.
– Да.
– Он не боялся, что три пожара подряд выдадут его с головой?
Эвелин пожала плечами и закрыла папку. Она предпочитала сохранять дистанцию между эмоциями и тем, с чем сталкивалась каждый день, иначе недолго сойти с ума.
Если же у нее не получалось это сделать, она пыталась это имитировать. Иначе от коллег не будет отбоя. Они замучают ее своим сочувствием: начнут предупреждать, давать советы, твердить, что, мол, она слишком серьезно относится к работе.
Но как можно воспринимать людей и проблемы, с которыми они имели дело, с меньшей серьезностью? Разве можно смотреть на их работу как на скучную трудовую повинность, которую приходится отбывать с девяти утра до пяти вечера?
– Он убил их в разных штатах, и ему почти удалось уйти от возмездия. Его осудили всего два года назад, через пять лет после убийства последней женщины. К тому времени он разошелся со своей четвертой женой. Думаю, он нашел то, что ему подходило, и решил не искать дальше.
Лоррейн щелкнула языком.
– Странно, что эти случаи не связали друг с другом раньше. А как насчет последней жены? Почему он ее не убил?
– Кортни Лофленд? Понятия не имею, – ответила Эвелин и отложила папку. – Она снова вышла замуж и живет в Канзасе.
– Повезло ей. Бьюсь об заклад, вы бы с ней охотно поговорили, чтобы узнать, что она скажет про поведение – Гарзы.
– Я уже отправила ей письмо, – с улыбкой сказала Эвелин.
Лоррейн покачала головой.
– Я должна была бы догадаться. Вы ни одной мелочи не упустите.
Эвелин пропустила мимо ушей комплимент своему усердию, потому что знала: потребность давно превратилась в одержимость.
– Если она согласится на беседу, я слетаю туда и встречусь с ней.
– И оставите все это? – Лоррейн развела руки, как будто хотела обнять весь обширный двухэтажный комплекс, в котором кабинет Эвелин занимал лишь крошечную часть третьего крыла здания.
Снаружи снег валил сплошной стеной; Эвелин даже больше не могла разглядеть Чугачские горы. С тех пор как она приехала сюда в сентябре, толщина снега составляла шестьдесят дюймов, а ведь на календаре еще лишь 13 января.
– Было бы неплохо погреться на солнышке, – призналась она.
– С удовольствием составила бы вам компанию. Я никогда не уезжала от тюрьмы дальше собственного дома.
Эвелин оторвала взгляд от окна.
– Сначала вам пришлось бы побороться за такую возможность с нашими психиатрами. Они все с радостью вернулись бы в континентальные штаты.
Именно
