Сам он остался стоять. Я почувствовал себя немного неуютно. Но Николай снова улыбнулся и обратился к цесаревичу и великому князю Константину:
– Дети мои, я рад представить вам капитана 1-го ранга Дмитрия Николаевича Кольцова. Это он со своей эскадрой, попав из будущего в наше время, поспешил помочь гибнувшему в неравном бою гарнизону Бомарзунда. Он разгромил вторгнувшийся на Балтику англо-французский флот и пленил неприятельский десант. Вы видели сейчас один из кораблей его эскадры Поверьте мне – корабли из будущего еще более удивительные, и ни один, даже самый сильный 100-пушечный корабль, не сможет устоять перед ними. В эскадре Дмитрия Николаевича имеются чудесные аппараты, которые могут летать по воздуху, а их орудия и ракетные снаряды разносят в щепки вражеские корабли. У наших потомков еще много других необычных вещей.
– Я прошу вас, – продолжил Николай, обращаясь к сыновьям, – никогда не забывать то, что эскадра Дмитрия Николаевича сделала для нашего Отечества. Все может случиться со мной, – тут император вздохнул, видимо, вспомнив, что в нашей истории ему оставалось жить совсем ничего, – и тебе, Александр, придется править Россией. Я надеюсь, что наши потомки так же будут помогать тебе, как и мне.
Тут Николай вопросительно посмотрел на меня. Мне осталось лишь кивнуть головой, подтверждая его слова.
Цесаревич Александр и великий князь Константин смотрели на меня с удивлением и восхищением. Я встал и поклонился им, словно дирижер перед началом симфонии. Потом я выразительно посмотрел на царя. Тот мгновенно все понял и сделал едва заметный кивок головой. Видимо, предупрежденные заранее, Александр и Константин встали и поспешили откланяться.
Когда они ушли, Николай тяжело вздохнул и сел на стул рядом со мной.
– Ну что ж, – произнес он, посмотрев мне прямо в глаза, – давайте, Дмитрий Николаевич, поговорим начистоту. А именно, как нам жить дальше…
11 (23) августа 1854 года. Санкт-Петербург Генерал-лейтенант Людвиг Фридрих Леопольд фон Герлах, посланник короля Пруссии Фридриха-Вильгельма IV
Восемнадцатого августа, когда я находился еще в Тильзите, мне пришло высочайшее повеление из Берлина – пересечь российскую границу у Тауроггена и проследовать далее в Петербург. На границе были уже предупреждены о моем появлении, и меня встретили со всеми подобающими почестями, предоставив мне русскую коляску, запряженную тремя конями, и весьма искусного возницу. Нас сопровождали вооруженные казаки – предосторожность, которую, при некотором размышлении, я счел не лишней – все-таки Таурогген находится в землях, где среди населения преобладают поляки. Здесь же живет один из самых диких европейских народов – литовцы, которые были крещены лишь в XIV веке, и которые, по рассказам путешественников, до сих пор известны своим разбойным нравом. Мы, немцы, добились того, чтобы не менее дикое племя пруссов, которое и дало название нашему королевству, а также поляки, жившие в Померании, Силезии и Западной Пруссии, практически забыли
