бесконечных сдач, родители собрались на выходные к друзьям на дачу. Я ликовала. Я считала это подарком небес. Я жила в предвкушении их отъезда.
В свой первый одинокий вечер мне нужно было готовиться к экзаменам. Я честно читала учебник, писала ответы – и не помнила ничего из того, что записывала. Я знала, что он придет. Он находил меня везде. Он, наверное, достал бы меня из-под земли, если бы в этом была необходимость. Он знал, что я его жду.
Сандр пришел, но когда я увидела его, то не почувствовала никакого облегчения. Вы любите смотреть, как ваших близких пытают? Я – нет. Совсем не люблю.
Он стоял в моей прихожей, высокий, со стрельчатыми арками, резными аркбутанами и тонкими нервюрами. Каменный. Сейчас это стало видно.
– Ты как себя сейчас чувствуешь? – вдруг спросил Сандр.
Это был странный вопрос. Он обычно безо всяких слов знал, как я себя чувствую.
– Нормально, – ответила я неуверенно.
– Хорошо, – сказал он.
Мы немного постояли молча. На улице полил дождь, и в прихожей стало почти темно.
– Я уезжаю.
Тишина. Я не знала, как правильно обработать эту информацию. Его слова, и особенно тон, которым они были сказаны, исключали возможность таких бытовых вопросов, как куда или насколько.
– Прости меня, – продолжил он.
Я прямо видела перед собой эти тонкие нервюры, эти сложные своды. Что им до нас, простых смертных, которые ходят внизу? Мы умрем, а они вечны.
– Хотя я вряд ли думаю, что это возможно, – продолжил Сандр. – Я бы не простил.
Я, наконец, смогла найти нужное слово.
– Почему?
Вот. Мне удалось задать правильный вопрос. Он давал надежду, что все станет яснее. Пока все было совершенно неясно. Только своды и нервюры.
Он долго смотрел на меня. Потом вдруг наклонился и поцеловал.
Наверное, солдаты, уходящие на фронт, все-таки не так целуют на прощание своих девушек. Мне кажется, у каждого нормального солдата должна быть хоть какая-то надежда, что он вернется.
– Поэтому, – сказал он тихо. Потом осторожно поцеловал мои закрытые глаза и ушел.
Я не стала бежать за ним. Какой смысл пытаться дотянуться до высоких сводов? Мы умрем, а они – вечны.
***
Конечно, я попыталась его найти. Нет, даже не найти. Что-то узнать. Что-то такое, что позволило бы жить в настоящем, а не в прошлом. Мне казалось, что, если бы я знала, где он, то могла бы заставить себя делать что-то осмысленное в этом мире. Просто знать, что он где-то есть. Почему-то сейчас уверенности в этом не было.
Я знала единственное место, куда могла пойти. Это казалось жестоким и гнусным, бессовестным и циничным, но что мне еще оставалось? Я даже не помнила номера его машины.
Когда я пришла к знакомой двери, мне никто не открыл. Я звонила достаточно долго, а потом села на ступенях, ведущих на следующий этаж, и стала ждать.
