С обрыва река выглядела ленивой и грязной, словно все кожевники, сколько их было в городе, выплеснули в нее содержимое своих чанов.
Аркадий сбросил на землю свой ранец и вытряхнул на сухую Землю содержимое. Сначала он разорвал на клочки тетрадку со злополучным сочинением, а потом стал выдергивать страницы альбома, который приготовил для Галки и собирался передать после триумфа.
Пока Аркадий кромсал толстые, гладкие листы альбома, в глаза лезли строчки его виршей, и он морщился от их несуразности и корявости.
Ветер дул с реки. Клочки не желали лететь вниз, к воде, и усеяли все вокруг. Но это Аркадия уже не волновало. Он знал, что никто не станет их собирать и склеивать.
«Со стихами покончено, со стихами покончено», – повторял он. И вдруг почувствовал себя очень несчастным и побрел к матери в больницу.
…Этот случай Аркадий Голиков переживал долго и сохранил потом изнурительную способность помнить о былых неудачах во всей их ранящей остроте. Память о неудачах, полагал он, обходится дешевле новых неудач.
«Не забывать о красной нитке, – записал однажды А. П. Гайдар в дневнике. – Если я об этом забуду – горя мне опять будет немало»*.
Это было напоминанием о первом литературном поражении.
Мамина школа
Аркадий задумал научиться метко стрелять. Ружья у него не было. И он решил, что для начала подойдет и рогатка. Еще с лета у него валялась рогулина, а в школе он выменял за два патрона от австрийской винтовки изрядный кусок крепкой резины.
После уроков Аркадий смастерил отличную рогатку и отправился за дом, чтобы опробовать. Он забрался в дальний угол двора. Там, за дощатым забором, начинался соседский участок, на котором росла старая засыхающая береза. Аркадий уселся на заборе, вынул рогатку, заложил в ее карман круглый голыш, прицелился и попал прямо в середину ствола.
Довольный собой, зарядил опять – теперь уже плоским камешком. Прицелился, натянул резинку – камешек пошел точно в ствол, но в последний миг, вильнув, сделал изрядную дугу и с дребезгом влетел в стекло соседского дома. У Аркадия замерло сердце. В доме жили неприятные люди. Они скандалили из-за любого пустяка. А тут появился серьезный повод.
К счастью, никто не видел. Аркадий соскочил с забора, нырнул в дыру, которая выводила к прудам. Покрутившись часик вдали от дома, он как ни в чем не бывало отправился делать уроки. А когда вошел в квартиру, услышал, что все комнаты наполнены криком.
– …Сегодня он выбил стекло, завтра – глаз, а послезавтра пойдет убивать из рогатки людей. – Э т о кричала соседка Евдокия Ивановна.
– Я пришлю вам стекольщика, – услышал Аркадий негромкий, усталый голос матери.
– Ах, нам еще и платить!
– Не беспокойтесь, я заплачу. А теперь извините – я вернулась с ночного дежурства.
Соседка стремительно прошла к выходу. Это была молодая, всегда неопрятно одетая женщина.
Мальчик повесил шинель,
